– Не за что, – улыбнулся Квентин.
– Ну что ты. Если бы ты не нажал на федеральную патологоанатомическую лабораторию, результатов анализа ДНК пришлось бы месяца три ждать, не меньше.
Квентин всегда стеснялся слов благодарности, поэтому перевел разговор на другую тему:
– Мать мальчика уже уведомили?
– Да, конечно. Похоже, мы успокоили ее.
– Иногда, – тихо произнес Квентин, – нам всем нужно обрести спокойствие, прежде чем проститься с прошлым. А затем смотреть только вперед, не оглядываясь назад.
– Прощание с одержимостью? – заметила Дайана.
– Можно и так сказать.
В гостиную вошла Стефания и взволнованно заговорила:
– До сих пор в голове не укладывается. Управительница Пансиона – убийца. Конечно, с такими уликами глупо в это не поверить, и все равно жутко делается.
Несмотря на бессонную ночь, Стефания не выглядела уставшей.
– Считайте ее психически больной, – предложила Дайана. – Так будет легче пережить.
– Жутковатая у нее болезнь. – Стефания покачала головой. – Я собираюсь нанять новую управительницу. Скоро приедет.
Квентин посмотрел на директора:
– Которая не станет заносить в журнал тайны о постояльцах?
– Именно. Я уверена, что миссис Кинкейд делала это не ради денег, а из особого удовольствия.
– Тем не менее, директорам Пансиона платили за компромат. Кстати, судя по датам записей и списку директоров, эта практика закончилась лет пять назад?
Стефания кивнула:
– Двое предыдущих директоров ничем подобным не занимались. Я тоже. Да я и не подозревала о существовании журнала. Знаете, если бы я его нашла, то, возможно, и не открыла – в нем нет ничего подозрительного. А что касается списка директоров и дополнительных платежей им, я сначала подумала, что это премия за хорошую работу. Внешне все нормально, ничего необычного. И только когда я копнула бухгалтерские ведомости, то поняла, что речь идет не о премиальных. Я взялась за балансовые отчеты и выяснила, что пару раз эти так называемые премиальные выплачивались наличными.
– Подозрительно, – заметил Нат.
– Интересно, почему записи закончили вносить пять лет назад? – спросил Квентин. – Стефания, у тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?
Она коротко кивнула:
– Не скрою, я долго думала об этом и пришла к следующему выводу. Начало сбору компромата положил Дуглас Уоллес. Пять лет назад он организовал нечто вроде целой системы слежки за постояльцами, в результате чего появилось несколько записей. Что его заставило пойти на это? Полагаю, он был просто сволочью по натуре. Но долго он сбором информации о постояльцах не занимался – нашел старый журнал, наткнулся в нем на что-то, испугавшее его, и занялся систематизацией сведений. Я сопоставила несколько дат и выяснила: пока он шуровал со старыми сведениями, сидя в подвале, подальше от посторонних глаз, умер последний отпрыск одного из первых владельцев Пансиона.
– И тайна Пансиона ушла вместе с ним, ты хочешь сказать? – спросил Нат.
– Официальная тайна, – поправила его Стефания. – Думаю, я права. Практика вымогательства денег у финансовых баронов, заработавших себе состояния не самым честным путем, зародилась давно, стала своего рода традицией и продолжалась долго. Впоследствии, как и все атавизмы, она отмерла.
– Все правильно. В последнее время записей никто не вел, – подтвердила Дайана. – Хотя мне кажется, в вещах миссис Кинкейд мы наткнемся на что-нибудь похожее. Могу поспорить, что она была основным сборщиком тайн последних лет.
– Она была человеком старой закалки. Возможно, не желала, чтобы добрая – по ее мнению – традиция умерла.
Дайана не стала спорить, поскольку не была уверена – собственный ли дух Кинкейд толкнул ее на этот путь или она поддалась воздействию духа Сэмюэля Бартона.
Стефания покачала головой:
– Интересно, здесь когда-нибудь будет нормальная жизнь?
– Наверное, – сказала Дайана. – Например, сейчас.
– Посмотрим. – Стефания вдруг улыбнулась. – Послушайте, я не знаю, чем вы питаетесь – может быть, пищей духовной, но я предпочитаю материальную кухню. И я страшно проголодалась и отправляюсь завтракать. Кто хочет составить мне компанию?
– Меня дважды просить не придется, – ответил Нат и сразу же поднялся.
Дайана и Квентин последовали за ним.
– Кстати, вы не против, если я выложу кое-какую информацию о Пансионе – и для широкой публики, и для его владельцев? – поинтересовалась Стефания. – Я нашла среди бумаг одну папку с газетной вырезкой десятилетней давности. Маленькую заметочку, в которой рассказывается об автокатастрофе, случившейся на дороге между Пансионом и Лежэ. В ней намек, будто водитель страдал депрессией и испытывал суицидальные наклонности. Но вот странное совпадение – в то же время из Пансиона был уволен один официант, решивший поделиться с газетчиками информацией о происходящем здесь. К заметке приколота записка тогдашнего директора, где он просит уведомить семьи пострадавших о появлении в прессе лживых измышлений о Пансионе. Их, правда, никто ни о чем не уведомлял.
– Откуда тебе это известно? – удивился Квентин.
– Копий писем в папке нет. Директор был человеком, по всей видимости, педантичным. Он бы обязательно подколол их.
– У тебя еще будет время всем этим заняться. – Нат улыбнулся и, взяв Стефанию под руку, вышел с ней в коридор.
Квентин и Дайана собирались уже направиться за ними, как вдруг из боковой двери, соединявшей гостиную с библиотекой, появилась маленькая девочка, которую они уже не раз видели на территории Пансиона. На руках она держала сонного щенка.
– Бобби должен об этом знать, – сказала девочка необычайно серьезно.
– Знать что? – поинтересовалась Дайана.
– Что папа не собирался убивать нас, – ответила девочка и потерлась щекой о мягкую шерстку своей собачки. – Бобби, моего младшего братика, не было с нами тогда. Он заболел и остался с бабушкой. А мы приехали сюда. Когда мы уезжали, шел сильный дождь и был густой туман. Папа не справился с управлением, он не умел ездить по горным дорогам. Вот так все и произошло.
Квентин остолбенел. Дайана же, давно знакомая с подобными явлениями, оставалась совершенно спокойной. Она кивнула девочке:
– Хорошо, мы обязательно скажем об этом Бобби. Как тебя зовут?
– Мэдисон. А это – Анджело. Он был с нами. Я всегда беру его с собой.
– Хорошо. Теперь можешь идти к своим родителям, – мягко произнесла Дайана.
Мэдисон вздохнула:
– Знаете, а мне казалось... что они здесь. Впрочем, я всегда что-нибудь придумываю. Может быть, придумала, что они здесь. Я по ним очень скучаю... Ладно, до свидания, мы пошли. Спасибо вам.
– Приходи к нам, Мэдисон.
Они молча смотрели, как девочка со щенком на руках подошла к дверям и растаяла, уйдя в небытие.
– Господи, – прошептал Квентин. – Что это было?
Дайана посмотрела на него и улыбнулась:
– После всего, что ты пережил ночью, тебя так взволновал вид этой малышки с собачкой?
– Я много раз видел ее. Начиная с того утра, когда мы с тобой встретились, – задумчиво произнес он.
– Считай, что Мисси права. Мы соединились.
Квентин сжал ее руку в своих ладонях:
– Полагаю, да. И что ты чувствуешь?
– Надежду.
– Поедешь со мной в Виргинию?
– Да, мне хотелось бы поговорить с Бишопом.
– Дайана...
Она широко улыбнулась и перебила:
– Договоримся так. Мы уедем в Виргинию только после того, как ты поможешь мне убедить моего отца в том, что он ошибался. Я вполне здоровый человек, и зря он скрывал от меня все свои тайны... Ну как, договорились?
– Конечно, договорились, – ответил Квентин и поцеловал Дайану.