Хелена тряхнула головой, словно пыталась так избавиться от мысли. Всё худшее, что могло, случилось. Она уже ничего не боялась.
По крайней мере Хелене так казалось. И уверенность эта наивно жила в ней, пока ворота в очередной раз не отворились и не въехала огненно-красная карета; золотые драконы обнимали её двери.
Хелена положила ладони на стекло. Её никто не видел: зачарованные окна с улицы казались стенами, — а вот она видела всех. Гости, как один, обернулись и замерли. Лакей открыл дверь. Элиад и Агнесс Керрелл, оба одетые в пастель, тут же собрали вокруг себя поздравляющих.
Братья Керреллы вышли следующими. Филипп обыденно серьёзный, но в непривычно светлом камзоле с высоким воротом, и Эдвард (у Хелены перехватило дыхание) в белом кителе с золотыми погонами, пуговицами и окантовками на воротнике и манжетах — и с васильково-синей лентой на груди. Он улыбался, отвечал на посыпавшиеся со всех сторон комментарии, поздравления и напутствия, но Филипп, что-то шепнув Эдварду на ухо, увёл брата в собор.
Хелена вздохнула, моля всех богов, всех духов и само Небо, чтобы всё было хорошо, и не обратила внимания на то, что воздух дрогнул, пошёл рябью из знакомой древней энергии. Очнулась она, только когда его голос раздался за спиной:
— Всё свершится настолько скоро, — сказано тихо, томно.
Хелена закрыла глаза. Один был слишком близко, никак не притвориться, что не слышишь, не чувствуешь.
Он положил руки ей на плечи, сжимая и приближаясь сильнее.
— Ты прекрасно выглядишь. — Его губы почти касались уха. — Я мечтал увидеть тебя в этом платье.
Воздух похолодел, словно открыли окно, и Один отшатнулся: его руки будто пронзило ледяными спицами.
Хелена стояла неподвижно, прямая и напряжённая, на него не смотрела, но чувствовала его злость и смятение.
— Не трогай меня, Один. — Её голос звучал глухо, но резко. Ногти впились в кожу на ладонях. — Не смей ко мне прикасаться.
— Я ничего не сделаю. Никто ничего не узнает, — прошептал Один и попробовал приблизиться ещё раз, но снова наткнулся на невидимую преграду.
Она впивалась в кожу, морозила, оставляла на ней ледяные корочки, совсем как те, какими Хелена пыталась сковать ему руки в день, когда Эдвард Керрелл сделал ей предложение. Вся её злость, весь страх снова сплелись в отчаянную попытку защитить себя и свои границы. И Один мог бы их сломить, но вместо этого решил поддаться ей, отступить.
— Значит, так? — спросил он.
— Так. — Хелена повернулась. Взглянула на Одина уверенно и твёрдо. — Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Ты уже получил, что хотел. Хватит. Я выхожу замуж, Один.
Он привык действовать: дотрагивался до её лица, целовал, делал всё, что хотел, будто у него было на это право. И она больше не хотела ему это право давать. Не сегодня. Никогда больше.
— Ты выбираешь его? Почему?
— Серьёзно, Один? — Она нервно рассмеялась. — Ты не понимаешь? Тебе тысячи лет, а ты разбираешься в людях хуже, чем ребёнок! Я выбрала его — и никогда не выбирала тебя! — потому что он умеет находить слова, после которых мне становится не так плохо, как обычно. Он никогда не назовёт меня пылью и не посмеет воспользоваться моей слабостью, когда я этого не хочу. А ещё он тёплый, и честный, и забавный, и, в конце концов, потому что он человек и любит меня по-человечески! Мне не нужна твоя вечность, замки на небесах или где они там. Я боюсь тебя, Один. Я тебе не доверяю. А я хочу быть уверенной хоть в чём-то. Хочу… спокойствия. Так что уйди. Пожалуйста! Оставь меня. Ты уже сделал достаточно.
— Прекрасная речь, Хелена, — выплюнул Один, прищурившись. — Можешь наслаждать своим тёплым-честным-забавным. Но помни: наш договор в силе, и тебе ещё понадобится моя помощь.
— Не понадобится.
— Не зарекайся. Твой прекрасный принц с огненным мечом — ничто против него. Как спичка под дождём. А теперь, раз уж вы так хотите, ваше высочество, — он окинул её взглядом, — я исчезну, не буду портить вам свадьбу. Но помни о моих словах, Хелена.
Он хмыкнул — и исчез.
А Хелена наконец глубоко вдохнула, расслабила руки и спину, и на пол осели крошечные снежинки.
До церемонии оставалось полчаса.
Хелена пойдет одна. Эдвард понял это, когда сэр Рейверн появился в зале раньше ожидаемого и поклонился, прижав руку к груди. После он встал правее от алтаря и на ступень ниже. По левую сторону стоял Филипп. Эдвард стоял там же на свадьбе брата, а у Анны — так как мадам Керрелл не удалось выманить у неё ничего о друзьях и родственниках — была ее компаньонка.