Филипп понимающе кивнул.
— Тогда куда?
Анна пожала плечами и повернулась к большой настенной карте, скользя взглядом по Форкселли: по длинной рубленой береговой линии, по хребтам и летам рек… Давняя мечта, которая исполнилась на пару месяцев, а потом разбилась о быт. Как же она хотела туда вернуться!
— Второй материк? — задумчиво проговорил Филипп, и Анна закивала, облизывая губы.
— Я была здесь. — Она ткнула в Портланд, приморский город, считающийся центром подвластной Санарксу территории. — И здесь. — Обвела пальцем горы намного восточнее. — На самом деле, мы были и за ними, но чем дальше, тем хуже с языком. Они начинают мешать общий с местным, а дальше и вовсе говорят только на своих. К тому же за горами, ближе к центру, слабеет магия. Есть место, где её и вовсе нет, но соваться туда не стоит.
— Боюсь спрашивать, что ты там делала.
Анна повела плечами, неуютно морщась, и крутанулась к Филиппу.
— Ты ведь не согласишься поехать туда, верно?
Филипп покачал головой.
— Но мы всё ещё можем объехать весь Пирос.
— Ты отвратительно скучный, Керрелл! — сморщилась Анна. — Где у вас тут ещё приличные леса? Я хочу подстрелить кого-нибудь, представляя, что это ты!
Филипп прыснул.
— Скажи ещё, что и на лошадях будешь кататься!
— А почему нет? — Анна уперла руки в бока, подняла подбородок. — Ты думаешь, что я забыла твои уроки? В отличие от тебя, я делала успехи!
— Тебе ведь не нравилось?
— Всяко лучше, чем эти ваши светские балы! Как ты вообще умудряешься находиться в обществе этих людей, если они все — лицемеры?
— А я не нахожусь.
Филипп улыбнулся, изогнул бровь, подперев кулаком щёку, и весело с намёком посмотрел на Анну. Та непонимающе хмурилась пару секунд, а потом ахнула.
— Ну конечно! — воскликнула она, подходя к Филиппу. Он встал ей навстречу. — Это ведь гениально! Отправиться к огнедышащим тварям или на войну! Всяко лучше, чем находиться здесь! На поле боя никто не лицемерит. Ты им не нравишься, и они хотят убить? Так они убьют и глазом не моргнут. Даже если ты им нравишься, они тебя убьют. Это их работа.
Голос её звенел от воодушевления, глаза горели сумасшедшим блеском. Она толкнула его обратно в кресло, устраиваясь между ног, прижалась к Филиппу, запуская пальцы в его волосы, проводя губами по краю уха. Ощущение тепла и близости, чего-то знакомого и — будто впервые за ночь — искреннего. Его губы на шее, на плечах, ключицах, ниже… Руки, стягивающие одежду… И шёпот «ненавижу тебя», тонущий в понимающем снисходительном смехе, шумном дыхании и срывающихся с губ приглушённых стонах.
Они уехали на следующий же день. Сбежали, никому ничего не сказав, но никто и не удивился. Пошли редкие шепотки о том, что старший принц Керрелл, похоже, себе на уме или это на него так влияет новоиспечённая жена, но второй праздничный день отсутствие виновников торжества отметить не помешало.
А на третий гости стали разъезжаться. Эдвард тоскливо наблюдал за этим из окна. Скоро и ему придётся покинуть замок. Его вещи уже были собраны, но возвращаться в Академию Эдвард не хотел. Ему там было скучно. Все три года он так старался не давать повода сравнить себя с братом, — а Филипп всегда умудрялся получать отличные оценки по всем выбранным дисциплинам, — что не заметил, как учёба перестала интересовать его самого, превратившись в постоянное соревнование.
Восторги первых лет сменились утомительностью толстых книжек. Теория влетала в голову без проблем — без них и вылетала, стоило покинуть аудиторию. Тренировки стали казаться повторением одних и тех же приёмов, и, как бы рукоять огненного меча ни грела ладонь, Эдвард чувствовал — этого недостаточно. Ему даже не позволяли зажигать меч! А ведь каждый раз это производило такой фурор! Тогда Эдвард чувствовал единение со стихией, с реликвией. Но это называли нечестным преимуществом, и на учебных тренировках строго запрещали.
Единственное, что по-прежнему радовало в Академии, — её расположение. Мидланд был центром развлечений, сердцем веселья и раздольной жизни для тех, кто мог её себе позволить. Каждые выходные где-нибудь проводили пышные праздничные вечера, приглашения на которые получить было проще простого. Надо было только знать места и людей. А Джонатан, казалось, знал всё и всех!
Последнему Эдвард со вздохом и бросил вызов. Джонатан ответил не сразу, и Эдвард успел отчаяться, но заспанное лицо друга наконец появилось в снопе искр.
— Привет, Керрелл, — пробубнил он и зевнул. — Я рад, что ты хочешь меня видеть всегда, но неужели было сложно дождаться Академии?