Я злорадно усмехнулся. В прошлый раз, ночуя в трактире, проклинал неугомонных соседей, а сейчас сам полночи восполнял пробел в общении с девушкой. Ни желания, ни возможности отказаться не было. Как только дверь комнаты захлопнулась за нами, храмовница начала неумелый и даже забавный с точки зрения землянина стриптиз. В общем, это выглядело так. Нарочито-замедленным движением Катарина сняла шлем и уронила его так, что он откатился сторону; в противоположный угол комнаты отправился подшлемник с бармицей. Встряхнув головой, распустила все свои шесть уставных косичек, при этом не сводя с меня пристального взгляда голодного хищника, завидевшего добычу. Затем настал черёд шнуровки на наплечниках: покончив с ней, повела плечом, и те с грохотом пустых кастрюль упали на деревянный пол. Зато белую накидку-сюрко с изображением чёрной латной перчатки, сжатой в кулак на фоне знака Небесной Пары — символа, похожего на римскую двоечку, храмовница стянула, пожалуй, чересчур торопливо. Наконец, на полу оказались кольчуга и поддоспешник, скинутые скупыми, тренированными движениями профессиональной воительницы. Тут уже запахло казармой… И, честно говоря, выглядело это не слишком эротично, особенно когда Катарина осталась в пропотевшей от дневной жары камизе и с торчащими, как у пугала, волосами. Благо, рубашка у неё имелась запасная, а ещё постоялый двор мы выбрали недешёвый — нам предусмотрительно притащили большую деревянную бадью, ковшики и вёдра с тёплой водой.
Но самым писком порнографии по местным обычаям считалось снять в присутствии мужчины с пояса освящённый в храме серый льняной шнурок с названием «смирение». По идее, местный ловелас, коему благоволит дева, должен в этот миг упасть на ложе в экстазе предвкушения, словно в него фотомодель своими стрингами стрельнула, как из рогатки. Но меня шнурки не сильно возбуждали. Зато я не мог взгляда оторвать от упругих грудей второго размера и всего, что ниже пояса. Благо, поглядеть было на что, и даже несколько шрамов не портили подтянутое спортивное тело.
В общем, у меня, в отличие от соседа, ночь удалась, и ближе к утру я лежал, выжатый как лимон. Катарина же водила пальцем по карте, то ухмыляясь, то сопя от недовольства. Маршрут обсуждали до полуночи. Внесение сверхсметной премии и присоединение леди Ребекки внесли коррективы. Теперь можно было заходить в большие города и пополнять ресурсы, не опасаясь за жизнь Клэр.
— Зрение испортишь, — пробурчал я, кивнув на тусклую свечку, но Катарина поглядела на меня, сверкнув кошачьими глазами. Как-то сразу подумалось, что я глупость сморозил, потому поспешил перевести тему разговора: — А о чём ты ещё со жрецом святого Фрейда разговаривала?
Девушка неопределённо повела плечами и согнула ноги в коленях, всё так же оставаясь на животе:
— Он много глупостей спрашивал. Всех и не упомнишь. В основном о жизни. А ещё прилепил какие-то мокрые противные кругляшки с жилками, просил то моргать, то не моргать. Маленьким молоточком по коленкам стучал.
Катарина нахмурилась и ткнула пальцем в нарисованный от руки овраг. Карта, казалось, сошла со страниц «Властелина колец»: если замок, то нарисован, словно в детской сказке, если река, то с крокодилами и чудо-рыбами, если лес, то с монстрами. В верхних углах щекастые ветры дуют, а снизу Бесконечный Змей — воплощение Бездны.
— Мимо Живодранки пойдём, — вслух размышляла храмовница. — Зря. Там чудовищный зверь живёт. Точных границ его владений никто не знает, и лагерь придётся ставить аж у Золотых родников, а это тоже проклятое место. Совсем не яси.
Она замолчала, и я задал давно интересовавший меня вопрос:
— Слушай, а магистрат, орден, королевская рать — они ничего не могут сделать с проклятыми местами? Они же жить мешают.
Катарина снова пожала плечами; будь у неё хвост, ещё б и им нервно дёрнула:
— Когда в соляных шахтах завёлся червь-пожиратель, положили кучу баб. Соль нужна, а кому нужен Золотой родник, в котором кончилось золото? Или, скажем, зверь. Вот появится он, пометит чью-то телегу, ну, утащит корову или пьянчугу. А загнать его в пещеру — ещё неизвестно, скольких порвёт. Это не яси. А магии он не боится.
— А Гнилой Березняк?
— Пустить туда на убой целую терцию и десяток магинь? А кому это надо? — хмыкнула девушка. — Проще обойти. А прямо по краю идут спешащие скоротать несколько дней пути.
— Нет, ну в тот раз духи в город полезли. Погибли люди.
— Из-за наводнений и лесных пожаров тоже гибнут, но города что-то не переносят, — ответила она, а потом подняла голову. — Идут. К нам идут.