— Да блин, сам же говорил, что пошёл на Реверс, потому что интересно было, — не унимался я.
— Мне было интересно ровно до того момента, пока не начали ловить зомби. А сейчас нет!
— Не мужик, что ли? — выдал я традиционный козырь.
В палатке зашуршало, а потом из неё высунулся лейтенант, играющий желваками и сверкающий глазами.
— Я вживаюсь в роль местных бесхребетных слизняков, — процедил он. — И вообще, это ты у нас деятель-доброволец. А я на заставе сидел. И в эту задницу с полтергейстами попал по дебилизму некоторых вышекудахтающих. И эту планету уже начинаю ненавидеть.
— Ну, как хочешь, а я пойду.
— Иди, — пробурчал он. — Если харакири сделаешь, спасать не буду.
Я легонько пнул по колышку, к которому крепилась верёвка-растяжка палатки. Досадно, ну, ладно. Игнорируя Андрея, сидевшего на полиуретановом коврике, залез в палатку, взял заколдованную свечу и пошёл. Но не к краю поляны, а к фургону, в котором засела Лукреция. Волшебница вылезала оттуда один раз по нужде и один раз — на обед. Не дурак же я, чтоб соваться в проклятое место неподготовленным. Я ещё и глефу с собой возьму, и шпагу. Оружие немного посеребрили, так что должно сработать. Но пока прокопаюсь — стемнеет.
Магодетектор пищал, как музыкальный инструмент, извещая о творящемся внутри волшебстве. Но стоило приблизиться, сигнал снова затих. Мелькнула мысль, что нужно будет поставить туда камеру наблюдения и вывести изображение на дополненную реальность. Неспроста же она там прячется. Но сейчас вместо пакостей я незатейливо постучал по борту фургона.
— Лукреция, — позвал я. Мы условились на «ты» после минувших приключений, и, хотя она оставалась женщиной-загадкой, угрозы в ней я не видел.
Волшебница опять зашуршала, пряча что-то от посторонних глаз, и только потом выглянула, щурясь после полумрака фургона. В глазах читался немой вопрос, какого хрена я тут шарахаюсь. Пришлось молча протянуть ей свечу.
— Хорошая вещица, — одобрительно кивнула волшебница, аккуратно, обеими руками, принимая её. Про себя я отметил несколько свежих пятнышек от чернил и карандашного графита на белых ухоженных, без мозолей, пальцах. — Я даже знаю мастерицу, которая это сделала. Но спрошу: зачем ты пришёл?
— Можешь сделать такие?
Лукреция молча поглядела на свечу и покачала головой:
— Не знаю.
— А я думал, что раз волшебница, то можешь всё, — улыбнувшись, заметил я.
— Это долго, дорого и у меня совершенно нет времени, а наспех получится аборесиблементо. Отвратительно.
— Ясно, — выдохнул я и забрал из рук чародейки свечу. Жаль. А ведь так и есть. Скажем, на Земле подойди ты к программисту и попроси сделать что-то, можешь услышать: дескать, не моя специализация, и времени нет с этим говнокодом разбираться. Ну что ж, придётся своими силами выкручиваться. — Жаль, — уже уходя, вслух повторил я. — У меня, наверное, денег не хватит.
Лукреция вздохнула за моей спиной:
— Постой. Тебя торговаться совсем не учили?
Я обернулся, а волшебница поманила меня за собой и скрылась в глубине фургона. Последовав за ней, уселся напротив, протягивая злосчастную свечку. Но только машинально опустил взгляд на декольте, как внутрь тента сунулась голова Катарины. Храмовница глядела на нас исподлобья, словно подозревая в чём-то. Вот что мне с этой ревнивицей делать? А что будет, когда домой отправят? Лучше не думать.
— Мы по делу, — предупреждая грозу, я отодвинулся подальше от магессы.
— Да я просто поглядеть, — смущённо забегала глазами Катарина, показывая рукой куда-то в сторону. — Я пойду. Там ещё пистоль не дочищен.
Она скрылась, а Лукреция взяла в руки свечу.
— Сперва гляну поближе, потом взвешу цену. После будем обсуждать. Закрой глаза, расслабься.
После слова «расслабься» в фургон снова заглянула Катарина. Вот же слух у неё! И тут уже не выдержала Лукреция:
— Думала, львицы живут прайдами и делят мужика между всеми поровну.
— Не дождёшься, — пробурчала храмовница. — В этом я больше человек. А если считаешь меня зверем, то он — моя добыча. А добычей не делюсь.
— Девушки, — широко улыбнувшись, протянул я, — а моего мнения никто не спрашивает?
Обе поглядели на меня так красноречиво, что нужда в ответе сразу отпала. Как-то забыл про здешний грёбаный матриархат высшей степени. Наверное, потому, что ко мне было немного особое отношение: я ведь халумари.
— Не обижайся, — состроив брови домиком, ответила Катарина. — Я тебе подарок куплю, когда в столицу прибудем.
Какой ещё подарок? — подумалось мне, когда девушка снова исчезла. Наверняка ведь уши навострила, и, ясен пень, разговор не будет секретом для неё.