— Это же сыновья посла. Тетя Шанта, убивать их никак нельзя. Такое даже отцу без труда не замять.
Да, Мануэль успел изрядно досадить мне, однако отступившие, но, как и прежде живые, чувства не давали мне допустить даже мысли о том, чтобы иберийца изувечили или вовсе убили. Да и здравый смысл напоминал о том, что ничего доброго не выйдет, если знатного иностранца убьют цыгане.
Пришлось выйти, чтобы самой разнять драку.
Члены моего табора слаженно и с полной отдачей избивали гаджо, посмевших оскорбить драгоценную шувани. Де Ла Серта держались неплохо… Насколько можно неплохо держаться двоим против десятерых. Разбитая губа Мануэля принесла мне порцию злого удовлетворения.
Цыгане мстительны.
— Хватит. Хватит, братья, — прикрикнула я, прекращая все это безобразие.
Послушались меня сразу. Мужчины табора отошли в сторону, но так, чтобы в случае чего продолжить. Де Ла Серта смотрели грозно и сжимали кулаки, однако же выглядели при этом несколько жалко. Еще бы. Вдвоем против десятерых. Для такого эпического подвига нужно быть моим отцом, братом или мной.
— Вон подите, гаджо, — зашипела я злобно на иберийцев и уперла руки в бока.
— Ну, прости уже, красавица, — начал умасливать меня Мануэль так сладко улыбаясь, что захотелось проредить его зубы. Хорошие зубы, белоснежные, как у матерого хищника. — Помоги, и уж деньгами мы тебя точно не обидим. Я тебя озолочу.
Ну, хорошо, положим эти два наглеца даже не подозревают, что говорят с дочерью лорда, которая родилась в роскоши, превосходящей, подозреваю, все те блага, которыми обладает маркиз Де Ла Серта, однако — проклятье, — они считают шувани Чергэн любовницей Эдварда Дарроу. Неужели же они думают, что мой Второй стал бы экономить в таком деле?
К тому же цыгане действительно отличаются редкостным златолюбием, но и гордость моего второго народа также общеизвестна. И неужели Де Ла Серта посчитали, будто могут купить гордость и честь цыганки какими-то ничтожными подачками?
— Подавись своим золотом, гаджо. А заодно и всем золотом мира, — отчеканила я, глядя прямо в бесстыжие его глаза. — Не все в этом мире можно купить.
И пусть в каждом слове звучал характерный цыганский выговор, однако же осанка у меня была такая, как полагается леди Еве Дарроу, дочери третьего человека в королевстве.
— А как же человеколюбие? Я о помощи прошу, Чергэн. О помощи. Меня убить пытаются, — воскликнул Мануэль делая опрометчивые пару шагов вперед. Остановили его в ту же секунду.
Собственными глазами видеть, как Де Ла Серта получил оплеуху за наглость, оказалось невероятно приятно. Кажется, общение с этим молодым иберийцем вытаскивает наружу все самые дурные, самые черные стороны моей натуры. Даже жутко немного в какой-то мере.
— Так разве, гаджо, тебе не помогают? — хмыкнула я с издевкой. — Ты не остался без помощи, нам обоим это прекрасно известно, однако же из этих рук принимать помощь ты почему-то не пожелал и пришел сюда, в табор.
К той, которую ты не так давно жестоко и беспричинно оскорбил. Хотя… нет, небеспричинно, разумеется. Цыганская шувани стоит для человека благородного сословия не выше обычной уличной бродяжки. Уличная бродяжка не может обвинять даму в том, что она пыталась купить свое положение ценой жизни и души собственного сына.
— Тебе, Чергэн, я все-таки верю больше, чем всему семейству Дарроу, — огорошил меня внезапной откровенностью Де Ла Серта. Внутри меня поднималась горячая волна злости, которая могла снести все на своем пути.
— Очевидно, в тебе нет ни чести, ни благодарности, гаджо, — заявила я, не скрывая своего возмущения. — Я не имею дело с бесчестными людьми.
Тут Теодоро хохотнул.
— Сказала цыганка-обманщица.
Вероятно, я все-таки их прибью. Обоих. Скорее всего, неосознанно, просто терпение мое закончится, а когда я выхожу из себя по-настоящему… О, Эдвард, к примеру, в такие моменты готовится к концу света. Кажется, даже не совсем уж несерьезно. Так вышло, что весь семейный запас гневливости достался мне, и изредка я его показываю. По кое-каким веским поводам.
К примеру, как сейчас.
Ветер водоворотом завихрился вокруг меня, поднимая с земли пыль.
Даже братья-цыгане в ужасе отпрянули, никогда прежде им еще не доводилось видеть всю ту силу, что получила я от бабки своей и прабабки в настолько вещественной форме.
— Теодоро… Она кто угодно, но точно не обманщица.
На то, чтобы обуздать стихию, понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой — около минуты. Цыганская кровь бунтовала побольше колдовской силы.