Теперь у него есть Лаки, но жизнь все равно остается хреновой.
Схватив пачку сигарет со стола, он сказал:
– Ладно, Кристи. Иду.
Девушка благодарно кивнула все с тем же серьезным выражением лица. Работать в этом фильме было трудновато, и она научилась ценить любое проявление доброты.
На съемочной площадке Джой Фирелло ругался со старожилом студии режиссером Злючкой Фрипортом по поводу следующей сцены. Неряшливо одетый Злючка постоянно жевал табак, сплевывая где ему заблагорассудится. Как обычно, он пребывал в полупьяном состоянии.
Мариса Берч, партнерша Ленни и по совместительству любовница продюсера, стояла, прислонившись к стенке, и лениво обкусывала заусеницы. Внешность она имела необыкновенную: шести футов ростом, с жесткими волосами серебристого цвета и пугающе огромным силиконовым бюстом, подарком бывшего мужа, считавшего, что ее собственный слишком мал. Актрисой Мариса была бездарной, и, с точки зрения Ленни, в большей степени именно из-за нее фильм получался отвратительным.
«Настоящий мужчина», думал он угрюмо, – комедия, обреченная на провал, несмотря на его участие. Другие фильмы Ленни дали прекрасные сборы. Теперь же он увяз в этом дерьме и вынужден ждать катастрофы, не имея возможности что-либо изменить. Честно говоря, его ослепила астрономическая сумма, предложенная Микки Столли, главой студии «Пантер». И как последний жадный придурок, он заключил контракт еще на три картины.
– Не делай этого, – предупреждала его Лаки. – Адвокаты только-только вытащили тебя из старого контракта, а ты снова себя связываешь. Пора бы уже начать соображать. Говорю тебе, сохрани свободу выбора – так куда интереснее.
Уж кто-кто, а его жена любила, чтобы было интересно. Но он не мог устоять перед огромными бабками. Тем более что они хоть сколько-нибудь приближали его к недостижимому богатству жены.
Конечно, Ленни понимал, что надо было послушаться Лаки, обладающую врожденным чутьем клана Сантанджело, просчитывающую на несколько ходов вперед. Ее отец Джино начинал с нуля. Старик обладал собственным стилем, и Ленни прекрасно к нему относился. Но, черт побери, большие бабки – это большие бабки, а ему никогда не хотелось ходить в бедных родственниках.
К счастью, сейчас все вернулись на студию и работали в павильоне. Неделей раньше съемочная группа выезжала на натуру, в горы Санта-Моника, – вспоминать противно. А впереди ждали снова натурные съемки в течение пяти недель в Акапулько.
Вздохнув, он вышел на поле брани.
Мариса надула пухлые губки и послала ему воздушный поцелуй. Она клеилась к нему с первой их встречи. Ленни не проявил никакого интереса. Даже если бы у него не было Лаки, силикон никогда не возбуждал его.
– Привет, Ленни-душка, – пропела она, направив на него торчащие соски.
«Черт! – подумал он. – Еще один увлекательный день на студии».
Лаки быстро вышла из высокого здания из хромированной стали и стекла на Парк-авеню, еще носившего имя Станислопулоса. Ей не хотелось ничего менять. Когда-нибудь все перейдет ее сыну Роберто и внучке Димитрия Бриджит, так что пусть имя остается.
Лаки очень привязалась к Бриджит. Шестнадцатилетняя девушка так напоминала свою мать Олимпию, когда та была в этом же возрасте. Лаки и Олимпия дружили в юности. Но это было так давно и столько всего произошло с тех далеких лет их буйной молодости, когда они вместе учились в школе в Швейцарии, откуда их вместе же и выгнали.
Преждевременная смерть Олимпии была бессмысленной и трагичной, но именно она освободила Ленни от тяжкого груза пожизненной ответственности.
Иногда Лаки испытывала чувство вины из-за того, что все так удачно сложилось. Но какого черта – жизнь есть жизнь. Ее собственная тоже не была сплошным пикником. В пять лет она обнаружила тело матери, плавающее в бассейне за домом. Затем, много лет спустя, Марко, ее первую любовь, застрелили на автостоянке у отеля «Маджириано». Вскоре после этого убили Дарио, ее брата. Три трагических убийства.
Но Лаки отомстила. В конце концов, она Сантанджело. Недаром лозунг семьи – “Не пытайся надуть Сантанджело”.
Выйдя из здания, она сразу заметила Боджи, томящегося у темно-зеленого «мерседеса». Увидев свою хозяйку, решительно направляющуюся к нему, он выпрямился и быстро открыл дверцу машины.
Боджи – ее шофер, телохранитель и друг. Он работал у Лаки много лет, и его преданность была вне сомнений. Высокий, тощий и длинноволосый, он обладал редкой способностью всегда оказываться там, где был больше всего нужен. Боджи знал Лаки практически лучше всех.
– В аэропорт, – сказала она, садясь рядом с ним.
– Мы торопимся? – спросил он.
Черные глаза Лаки весело блеснули.
– Мы всегда торопимся, – ответила она. – Разве это не главное в жизни?
2
Во время утренней прогулки Джино Сантанджело всегда шел одним и тем же маршрутом: от дома прямо по Шестьдесят четвертой улице, затем через парк к Лексингтону, а оттуда быстрым шагом через несколько кварталов назад.
Ему нравился такой распорядок. В семь утра улицы Нью-Йорка полупусты, к тому же в этот ранний час погода обычно терпима.
Он выпивал чашечку кофе в своем любимом кафе и покупал газету у торговца на углу.
По мнению Джино, это был самый приятный час за весь день, за исключением тех случаев, когда из Лос-Анджелеса приезжала Пейж, что случалось значительно реже, чем ему хотелось.
Когда Пейж в городе, его утренний моцион откладывался до лучших времен, а время он проводил, кувыркаясь с ней на огромной мягкой кровати. Недурно для старичка, которому далеко за семьдесят. Нет спору, Пейж влияла на него благотворно.
Черт возьми, он любил эту женщину, несмотря на то что она все еще упорно отказывалась бросить своего мужа-продюсера, с которым жила уже двадцать лет.
Он давно просил ее развестись. По какой-то необъяснимой причине Пейж отказывалась.
– Без меня Райдер пропадет, – говорила она, как будто это объясняло все.
– Чушь собачья, – возмущался Джино. – А я как же?
– Ты – сильный, – отвечала Пейж. – Ты выживешь и без меня. Райдер же сломается.
«Как же, сломается, держи карман шире», – думал Джино, шагая по улице. Райдер Вилер – один из самых удачливых продюсеров в Голливуде. Стоит Пейж его бросить, он тут же подцепит ближайшую старлетку, и все дела.
С чего это Пейж взяла, что она так незаменима? Вот для Джино, черт бы все побрал, она действительно незаменима. Для Райдера она жена двадцатилетней давности. Да мужик еще и приплатит, только дай ему вырваться.
Джино всерьез подумывал, чтобы послать кого-нибудь поговорить с Райдером. Предложить ему миллион и сделать ручкой!
К великому сожалению Джино, за последние полтора года Райдер Вилер выпустил две картины, давшие огромные сборы, и ни в чьих деньгах не нуждался. Сам был по самую задницу в деньгах.
– Чтобы он застрелился, сукин сын, – пробормотал Джино вслух. Он желал иметь около себя Пейж постоянно, прекрасно осознавая, что моложе не становится.
Дул свежий ветерок, когда он остановился у своего обычного газетного киоска потрепаться с Миком, суровым валлийцем с вставным глазом и плохо пригнанным желтеющим зубным протезом. Мик правил в своем маленьком королевстве со свойственными ему угрюмостью и черным юмором.
– Как делишки в округе? – спросил Джино без особого интереса, поднимая воротник ветровки.
– Шлюхи и таксисты. Перестрелять бы половину, – ответил Мик, злобно сверкая единственным глазом. – Тут парочка энтих подонков меня надысь почти достали. Хорошо еще, у меня башка работает, я дал им прикурить.