– Господи! – Томас мгновенно соскочил с лошади и подбежал к девушке. – Вы ушиблись? – Блу с багровым лицом сидела, широко раскинув руки и ноги, тяжело отдуваясь и бормоча что-то бессвязное. Когда Томас протянул руку, чтобы помочь ей встать на ноги, она лишь с досадой отмахнулась и поднялась сама.
Полагая, что падение дамы с лошади означает конец сегодняшнему уроку верховой езды – и это, несомненно, было бы так, окажись на месте Блу любая другая леди его круга, – Томас жестом отпустил конюха.
– Мы вернемся сюда на следующей неделе.
– Черта с два мы вернемся, – прошипела Блу, с силой выплевывая слова. – Я здесь, черт возьми. И я собираюсь прокатиться верхом на этой мерзкой твари, язви ее в душу! – Отряхнув юбки, Блу, тяжело ступая, повернулась к лошади и дернула ее за узду, чтобы пригнуть ей голову. – Слушай, ты, ленивое крысиное дерьмо, с тобой говорит Блу Морган. Стой смирно, когда я сажусь в седло. Ты меня слышала? Будешь делать, как я скажу. Будешь слушаться. Не кусаться, не лягаться, не своевольничать. – Наклонившись еще ниже, Блу уставилась в черный блестящий глаз лошади и грозно прошипела: – Если ослушаешься, клянусь дьяволом, ты страшно пожалеешь!
Подкрепив свою угрозу долгим мрачным взглядом, она отпустила узду и повернулась к ошалевшему конюху, который смотрел на нее во все глаза, широко открыв рот, и холодно бросила:
– Будьте любезны повторить.
Томас покачал головой и снова взобрался на лошадь. Его лицо выражало смесь восхищения и досады. Он внимательно оглядел Блу. Ее щеки побледнели так, что выступили веснушки, а руки дрожали, хоть она и пыталась это скрыть. Ну почему она такая – храбрая, особенная, ни на кого не похожая, и он не может не восхищаться ею?
Когда она взобралась на лошадь, конюх передал Томасу поводья, но Блу тут же заметила это и запротестовала.
– Я не хочу, чтобы меня водили за уздечку, как ребенка. Дайте мне поводья. Я сама буду управлять этим чудовищем.
Опасаясь за ее жизнь, Томас попытался возразить. Блу неуверенно держалась в седле, качаясь, словно яйцо на носу корабля. Было ясно, что ей страшно. Она заметно дрожала. Ее губы сжались в тонкую линию, шея напряженно выгнулась. Но Блузетт Морган была дьявольски упряма. Поняв, что они не продвинутся ни на шаг, если он не уступит, Томас тяжело вздохнул и тихонько выругался. Пожав плечами, он сделал знак конюху передать Блу поводья.
– Видите вон те деревья на другой стороне луга? – спросил он. Блу неотрывно смотрела в одну точку – между ушами лошади – но, услышав слова герцога, на мгновение подняла глаза, вгляделась вдаль и кивнула. – Мы подъедем к роще, повернем и поскачем обратно. Согласны?
– Поехали.
– Блу… это вовсе не обязательно. Вам ни к чему…
– Хватит нести чушь, едем. – Лошадь Блу тронулась. Девушка пронзительно вскрикнула и потянула на себя узду. – Вот дьявол! Я еду!
– Полегче. Не дергайте поводья, – бормотал Томас, проклиная себя за то, что согласился на эту безумную авантюру. – Очень хорошо. Полегче. Расслабьтесь. – Темные глаза Блу, огромные словно блюдца, были широко открыты. Она смотрела прямо перед собой на конскую голову. – Не смотрите все время на лошадь. Она хорошо знает, что нужно делать. Расслабьтесь. Поднимите голову и выпрямите спину. Вот так. Вы отлично держитесь. Расправьте плечи. Очень хорошо.
Блу осмелилась бросить быстрый взгляд на Томаса, а затем на луг, усеянный маргаритками и лютиками.
– Это похоже… как будто я сижу высоко на дереве, а оно качается от ветра.
Томас рассмеялся и кивнул.
– У вас хорошо получается, Блу.
Продолжая ободрять девушку, он терпеливо объяснял ей, как держаться в седле, как управлять лошадью. Не прошло и получаса, как Блу сумела расслабиться и стала внимательно прислушиваться к его советам. Она еще неуклюже держалась в седле, раскачивалась и жадно хватала ртом воздух, иногда вскрикивала, но чувствовалось, что у нее несомненный талант наездницы. Если она решит заняться верховой ездой всерьез, то станет делать это великолепно.
– Почему я должна ездить боком, когда вы сидите на лошади, расставив ноги? Ведь так гораздо удобнее и безопаснее.
– Представления не имею, – честно ответил Томас.
– Какая чушь! Но чтобы стать леди, приходится мириться со всякой чертовой дребеденью, – пробормотала Блу, цепляясь за седло.
Когда они достигли рощи, Томас, к своему удивлению, обнаружил, что напряжение отступило и прогулка начала доставлять ему удовольствие. Цветущий луг был залит лучами солнца, воздух напоен ароматами клевера и теплой земли. Иногда легкий ветерок доносил до Томаса дразнящий запах духов Блу. Глядя на девушку, он вдруг поймал себя на мысли, что нигде ему еще не было так хорошо, как здесь. Это было поразительно.
– Кажется, мне начинает нравиться ездить верхом, – радостно сказала Блу. Набравшись храбрости, она протянула руку и похлопала лошадь по стройной шее, потом склонила голову набок и с любопытством посмотрела на Томаса из-под полей шляпки. – Что вы чувствуете, когда скачете быстро? На что это похоже?
– Когда у вас будет побольше опыта, мы попробуем проехаться галопом. А пока вам подойдет разве что легкая рысь, если вы не хотите снова совершить кувырок в воздухе, – улыбаясь, предупредил герцог.
– Этот луг, кажется, будет помягче, чем чертов двор конюшни.
Они приблизились к деревьям и остановились. Говорить не хотелось, всадники молча любовались открывшимся пейзажем. Далеко на горизонте сверкала и переливалась Темза, серебряная в лучах августовского солнца. Над ней возвышался лес мачт. Весь Лондон был виден отсюда как на ладони, с его высокими церковными шпилями и дымовыми трубами.
– Вам нравится в Лондоне? – прервал молчание Томас, любуясь игрой солнечного света на щеках Блу. Он уже сотни раз задавал этот вопрос разным людям, но теперь ему действительно важно было услышать ответ. Всматриваясь в лицо Блу, герцог будто впервые увидел его. Как он мог раньше не замечать этот благородный профиль, изящную линию подбородка, совершенной формы нос? А как великолепно смотрится Блу на лошади! Да она просто создана для того, чтобы ездить верхом.
Ее очаровательная амазонка, казалось, скроена специально, чтобы подчеркнуть соблазнительные изгибы тела.
– И да и нет, – задумчиво ответила девушка, не глядя на Томаса. – Чаще всего мне хочется вернуться домой. Но иногда… иногда я смотрю на Сесил или тетю Трембл за карточным столом и ловлю себя на мысли, что я счастлива. Или леди Кэтрин похвалит меня за что-нибудь, пусть даже совсем незначительное, и мне хочется плясать от радости. Или же я смотрю на дверь и вижу… – Блу внезапно замолчала, нахмурилась и закусила губу. – И все же могу сказать вполне искренне, – она взглянула Герцогу в глаза. – Хорошо провести день так, как сегодня, когда я мету быть самой собой и говорить все, что мне придет в голову, не опасаясь, что это возьмут на заметку и вычеркнут очередное блюдо из моего меню.
Томас весело рассмеялся.
– Так вот как леди Кэтрин прививает вам хорошие манеры?
– Томас, скажите мне правду. – Глаза Блу потемнели от волнения и казались черными. – Я потеряла себя?
– Потеряли… себя?
– Иногда мне кажется, что я перестала быть самой собой и та несуразная девчонка, которой я когда-то была, больше не существует. Я думаю о Морганз-Маунд, вспоминаю ту Блузетт, но это больше похоже на воспоминания о ком-то постороннем, кого я когда-то знала. С каждым днем бывшая Блу Морган ускользает от меня. – Блу встревоженно заглянула в глаза Томасу и прошептала: – Мне становится страшно. Это все еще я, Томас? Или я уже стала кем-то другим?
– Вы хотите знать правду?
– Да. И вы – единственный, кому я поверю.
Понимая, как это важно для Блу, Томас не стал спешить с ответом. Он посмотрел на прелестную молодую женщину, стоявшую передним, и попытался вспомнить то дикое и, увы, грязное создание, каким она была, когда он впервые ее встретил. Он представил себе ее спутанные волосы, обломанные ногти, чумазое лицо и неопрятную одежду. Казалось невероятным, что это жалкое существо могло иметь отношение к ослепительной красавице, которую он видел сейчас перед собой.