– Послушайте, дружище, – продолжал тем временем Северин, – я вас прекрасно понимаю. Застрелить Рейвенела – святое дело! Даже я, его лучший друг, порой едва сопротивляюсь искушению.
– Хорош врать-то! – рявкнул Уэст, сделав большой глоток бренди. – Какой еще «лучший»? Ты мне вообще не друг!
– Однако, – вкрадчиво продолжал Северин, не сводя глаз с блестящего от пота лица Ларсона, – даже несомненное и значительное удовольствие от убийства Рейвенела не стоит тюрьмы и виселицы. Гораздо лучше оставить ему жизнь и наслаждаться зрелищем его страданий. Вы только взгляните на его унылую рожу! Приятно смотреть, правда? Вот мне приятно…
– Хватит болтать! – заорал Ларсон.
Но Северин добился своего: отвлеченный разговором, Ларсон не заметил мужчину, подкравшегося к нему сзади, пока тот ловким умелым движением не обхватил его шею, другой рукой вывернул запястье и направил револьвер в пол.
Еще не успев разглядеть лица новопришедшего, Уэст узнал его голос – глубокий звучный, словно созданный отдавать распоряжения, – голос, который мог бы принадлежать самому дьяволу:
– Бросьте револьвер, Ларсон. Сейчас же!
Сэр Себастьян, герцог Кингстон.
Уэст уронил голову на стол, да так и остался. Внутренние демоны, словно сорвавшись с цепи, кричали в один голос, что лучше было бы ему встретиться с пулей, чем с отцом Фебы.
Глава 33
Вокруг стола столпились ночные портье, официанты и члены клуба. Уэст не вставал с места, оказавшись в западне: со всех сторон окруженный любопытными чужаками – и совсем один. То ли дело Северин, обожавший быть в центре внимания: став участником скандала, он теперь наслаждался своей ролью. На Кингстона взирал с некоторым трепетом, что и понятно: в этом легендарном месте, на своей территории, герцог, с его безупречно правильным лицом, атлетической фигурой и поразительным самообладанием, казался почти богом.
Схватив Ларсона за шиворот, словно нашкодившего щенка, Кингстон негромко ему выговаривал:
– Так-то вы мне отплатили за несколько часов терпеливой беседы и добрых советов! Явились в мой клуб, чтобы стрелять в гостей! Мальчик мой, я не знаю худшего способа провести вечер. Теперь вам придется охладить свой пыл в тюремной камере, а наутро я решу, что с вами делать. – С этими словами он передал Ларсона на попечение плечистого ночного портье, и тот повел Эдварда к выходу. А герцог повернулся к Рейвенелу, окинул его быстрым проницательным взглядом и покачал головой:
– Выглядите так, словно вас протащили ногами вперед через колючую живую изгородь. Помилуйте, можно ли являться в мой клуб в таком виде? За один только мятый сюртук следовало бы посадить вас в одну камеру с Ларсоном!
– Я предлагал привести в порядок его костюм, – вставил Северин, – но он не захотел.
– Приводить его в порядок уже поздновато, – заметил Кингстон, продолжая сверлить Уэстона взглядом. – Я бы предложил все это сжечь. – Он повернулся ко второму портье. – Проводите мистера Рейвенела в мои апартаменты. Похоже, весь сегодняшний вечер придется вести задушевные беседы с неудачливыми ухажерами моей дочери. Будем считать, это мне наказание за разгульную молодость.
– Мне с вами говорить не о чем! – рявкнул Уэст.
– Тогда идите пить в какой-нибудь другой клуб.
Уэст возмущенно взглянул на Северина, но тот лишь пожал плечами.
С трудом поднимаясь из кресла, Уэст проворчал:
– Я ухожу. И только попробуйте меня остановить – вырублю любого!
Но Кингстона это, похоже, совершенно не впечатлило.
– Рейвенел, не сомневаюсь, что вы способны здраво оценивать свои силы, когда трезвы, сыты и в ладу с собой, но сейчас об этом говорить не приходится. Сегодня дежурят дюжина ночных портье, и все они умеют управляться с буйными гостями. Идем наверх, сынок. Несколько минут в лучах моей мудрости тебе не повредят.
Сэр Себастьян подошел к одному из портье, отдал ему полушепотом несколько приказаний, одно из которых звучало подозрительно похоже на «Прежде чем его сажать, убедитесь, что он не запачкает мебель».
Подумав, Уэст согласился пойти с портье, который представился как Найал. Выбора особого у Рейвенела не было, да и в голову ничего не приходило. Он был очень слаб, перед глазами все кружилось, в голове шумело, словно мимо станции его мозга проносились невидимые поезда. Боже, как же он устал! Готов даже выслушать лекцию – хоть от герцога, хоть от кого, – если это можно сделать сидя.
Все начали расходиться, и тут на первый план опять вылез Северин и жалобно поинтересовался:
– А как же я? Вы что, бросите меня здесь одного?