– От них не надо избавляться, ими надо управлять.
– А если я не смогу?
– Рейвенел, хватит ходить вокруг да около. Ты далек от совершенства – с этим мы оба согласны. Но я видел и слышал достаточно, чтобы убедиться: ты станешь для моей дочери таким спутником жизни, какого она хочет и какой ей нужен. С Генри они жили как какие-то чертовы греческие боги в храме на вершине Олимпа, дышали разреженным воздухом. А ты не станешь отгораживать ее от мира. Ты станешь именно таким отцом, который нужен мальчишкам. Подготовишь их к жизни в меняющемся мире, научишь уважать людей, живущих своим трудом, и им сочувствовать. – Его пристальный взгляд встретился со взглядом Уэста. – Понимаю тебя, сам бывал в твоей шкуре. Ты боишься, – но ведь ты не трус. Так хватит убегать. Взгляни в лицо своему страху. Иди к моей дочери, поговори с ней откровенно. И если вы вдвоем не сможете прийти к какому-то решению – что ж, тогда я поверю, что ты ее не заслуживаешь.
Тут послышался деликатный стук в дверь.
– Войдите, – разрешил герцог, а когда повернул голову, на висках у него блеснули серебряные пряди.
Лакей вошел и, кивнув в сторону окна, произнес:
– Ваша светлость!
Герцог подошел к окну и выглянул на улицу.
– Ага! Как раз вовремя. Проводи сюда! – приказал он лакею.
– Да, ваша светлость.
Уэст, погруженный в свои мысли, почти не обратил внимания на этот короткий диалог. Нравоучений он в жизни выслушал больше, чем достаточно, и иные из них оставили в душе незаживающие раны, но ни один человек ни разу не говорил с ним так, как сейчас: честно, прямо, открыто, немного «сверху вниз» (что странным образом подбадривало и придавало уверенности), по-отцовски. Даже предположение о его малодушии не так уж задело Уэста: он действительно боится, какой смысл отрицать? Боится… очень, очень многого.
Впрочем, теперь список стал немного короче: из него вычеркнуто бритье. Это что-то да значит, верно?
Тем временем Кингстон подошел к приоткрытой двери и что-то сказал кому-то там, в коридоре.
До Уэста донесся приглушенный женский голос. Слов было не разобрать, но не узнать его было невозможно. В груди у него заполыхало, словно кто-то зажег там сразу дюжину спичек. Он вскочил, едва не опрокинув стул, и шагнул к двери. Сердце колотилось часто, тяжело.
– …привезла детей. Они внизу с няней.
Кингстон негромко рассмеялся.
– Твоя матушка меня убьет, когда узнает, что, пока она была в Херонс-Пойнте, вы ко мне приезжали. – Заметив приближение Уэста, он отступил на шаг и распахнул дверь.
Феба!
Уэста затопила неистовая радость. Пораженный силой собственных чувств, он мог только стоять и смотреть на нее. И в этот миг знал: что бы ни случилось дальше, на что бы ему ни пришлось решиться – никогда больше он ее не покинет!
– Сегодня утром отец прислал за мной, – задыхаясь от волнения, сказала Феба. – Еле-еле успели на поезд.
Она вошла в комнату, и Уэст неловко попятился, давая ей дорогу.
– Ну, я свое дело сделал, – подытожил герцог. – Остальное за вами.
– Спасибо, отец, – с улыбкой сказала Феба. – Постараемся как-нибудь справиться без тебя.
Кингстон вышел, прикрыв за собой дверь.
Уэст стоял как громом пораженный. Феба повернулась к нему. Боже правый, какое счастье просто быть с ней рядом!
– Я долго думал… – начал он хрипло.
Ее губы изогнулись в улыбке.
– О чем?
– О доверии. Когда я сказал тебе, что не могу рассчитывать ни на чью любовь…
– Да, помню.
– Я понял: прежде чем кто-то начнет мне доверять – по-настоящему доверять, – мне придется научиться этому самому. А это нелегко.
Ее прекрасные глаза заблестели слезами, и она прошептала:
– Знаю, милый.
– Но довериться я смогу лишь одному человеку на свете. Тебе.
Феба подошла к нему ближе:
– Я тоже долго думала…
– О чем же?
– Об испытаниях и риске. Видишь ли, мы с Генри не знали, сколько времени нам отведено, прежде чем болезнь его убьет. Вышло даже меньше, чем мы ожидали. Но оно того стоило. И случись мне прожить жизнь заново – я поступила бы так же. Я не боялась его болезни – так же не боюсь ни твоего прошлого, ни того дурного, что может с нами случиться. Все рискуют, верно? Всем приходится полагаться на судьбу. Гарантировать можно лишь одно: мы будем любить друг друга. – Ее голос задрожал от чувств. – И я люблю тебя, Уэст. Я так тебя люблю!
Стук сердца громом отдавался в ушах. Уэсту казалось, что вся его жизнь висит сейчас на волоске.
– Есть лишь одна загвоздка, – заговорил он хрипло. – Однажды я пообещал ни за что не делать тебе предложение, но не говорил, что предложения не приму. Умоляю тебя, Феба: попроси меня на тебе жениться, потому что я люблю тебя и твоих детей – люблю больше, чем в силах выдержать сердце. Попроси меня, окажи мне эту милость, ибо без тебя я не смогу жить!