– Разумеется, – безмятежно ответил тот. – Пандора, любовь моя, ты позволишь?
– Конечно, иди! – беззаботно откликнулась Пандора, но едва они скрылись, ее улыбка померкла. – Она его не побьет? А то пойдет к алтарю с синяком под глазом!
– Не беспокойся, – улыбнулся Кингстон. – Несмотря на многолетние провокации со стороны всех трех братьев, Феба по-прежнему не приемлет физического насилия.
– Зачем Габриель вообще заговорил об экскурсии на ферму? – в недоумении спросила Пандора. – Прозвучало весьма бесцеремонно, даже для него!
– Дело в давнем споре, – сухо ответил герцог. – После смерти Генри Феба с радостью предоставила все решения Эдварду Ларсону. Но в последнее время Габриель все чаще заговаривает о том, что пора ей самой заняться поместьем – точь-в-точь как предложил минуту назад мистер Рейвенел.
– А она не хочет, – с сочувствием предположила Пандора. – Потому что сельское хозяйство – это скучно?
Уэст бросил на нее сардонический взгляд:
– А тебе-то откуда это знать!
– Сужу по книгам, которые ты читаешь. – И, повернувшись к Кингстону, Пандора объяснила: – Производство масла, выращивание свиней, всякие грибы… Кому это может быть интересно?
– Грибы? Вы имеете в виду многоклеточные грибки, которые поражают посевы? – вежливо уточнил Кингстон.
– Чем только, оказывается, растения не болеют! – воскликнула Пандора. – Споры головни, пыльная головня, вонючая головня…
– Пандора, – прошипел Уэст, – ради всего святого, говори потише!
– А что, леди не должны произносить такие выражения? – Она тяжело вздохнула. – Вот так всегда! Все самое интересное – неприличное!
Изобразив вселенское терпение, Уэст повернулся к герцогу:
– Мы говорили о том, что леди Клэр не интересуется сельским хозяйством.
– Думаю, проблема не в отсутствии интереса, – ответил Кингстон. – Это скорее вопрос некой преданности, что ли, и не только покойному мужу, но и Эдварду Ларсону, который оказал ей поддержку в самые тяжелые дни. Еще при жизни Генри, когда болезнь начала брать над ним верх, управление поместьем постепенно перешло в его руки. Ну а моя дочь не хочет подвергать сомнению его решения. – Он помолчал, а затем добавил, нахмурившись: – Это просчет с моей стороны, я не предвидел, что ей понадобятся специальные знания.
– Научиться вести хозяйство несложно, – прагматично заметил Уэст. – Моя жизнь тоже была бессмысленным существованием – которым я, надо сказать, наслаждался от души, – пока брат не приставил меня к делу.
– Я слышал, вы были еще тем повесой! – весело блеснув глазами, заметил Кингстон.
Уэст скользнул в его сторону быстрым тревожным взглядом:
– Должно быть, от брата?
– Нет, из других источников.
Черт! Девон что-то рассказывал об игорном клубе «Дженнерс»: созданный отцом герцогини, в конце концов он оказался во владении Кингстона. Из всех лондонских клубов этот был наиболее престижным: здесь срывали самый крупный банк, его посещали члены королевской семьи, высшая знать, депутаты парламента и сливки общества Англии. Через крупье, кассиров, официантов, ночных портье проходил нескончаемый поток сплетен и самой разнообразной информации. У Кингстона имелся доступ к частным сведениям о самых влиятельных людях страны – их состоянии, финансовых активах, личной жизни, скандалах, в которых они замешаны, даже о проблемах со здоровьем.
«Боже мой, чего он только не знает!» – мрачно подумал Уэст, а вслух сказал:
– Все нелестные слухи, что вы обо мне слышали, вполне возможно, правда, кроме самых мерзких и позорных: вот эти – правда на сто процентов.
Герцог добродушно рассмеялся.
– Дорогой мой Рейвенел, все мы не без греха! Не будь у нас прошлого – и обсуждать было бы за бокалом портвейна нечего! – С этими словами, протянув руку Пандоре, он предложил Уэстону: – Идемте со мной, хочу представить вас кое-кому из моих знакомых.
– Благодарю вас, сэр, но я…
– Вы в восторге от моего приглашения, – мягко перебил его Кингстон, – и благодарны за проявленный к вам интерес. Идемте же, Рейвенел, не будьте занудой.
Уэстону ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Глава 4
Феба, кипевшая от злости, протащила брата за локоть по коридору до ближайшей незанятой комнаты неопределенного назначения, почти без мебели: такие всегда имеются в больших старинных особняках. Втащив Габриеля внутрь, Феба закрыла дверь и гневно воскликнула:
– Какого дьявола ты, болван, потащил меня на эту ферму?
– О тебе же забочусь, – пожал плечами Габриель. – Надо же познакомиться с поместьем, чтобы им управлять.
Из всех братьев и сестер именно с Габриелем Феба всегда была особенно близка. В его обществе она без стеснения отпускала шутливые или саркастические замечания, признавалась в самых дурацких своих промахах, зная, что он не станет судить ее слишком строго. Знала его ошибки и хранила его тайны, как и он – ее.