– После того, как он потерял свой, – закончила она неловко и устремила внимательный взгляд на лакея, наливавшего ей вина.
– А как он… – начал было Рейвенел, но вдруг, нахмурившись, умолк, неловко поерзал на стуле и начал снова: – Помню одну книгу из своего детства…
Тут он снова замолчал и начал как-то странно придвигаться к ней.
– Мистер Рейвенел, с вами все в порядке? – удивленно спросила Феба.
– Да, вот только… есть одна проблема. – И он уставился на свои брюки.
– Проблема, связанная с вашими коленями? – сухо спросила Феба.
– Вообще-то да, – раздраженно прошептал он.
– Правда? – Феба не знала, рассмеяться или встревожиться. – В чем дело?
– Женщина с той стороны все время кладет руку мне на колено.
Феба осторожно нагнулась вперед, чтобы взглянуть, кто сидит по другую сторону от него, и прошептала:
– Это же леди Колуик! Та, чья матушка, леди Бервик, обучала Пандору и Кассандру хорошим манерам!
– Ну да. Лучше бы свою дочь научила!
Феба слышала, что Долли, леди Колуик, недавно вышла замуж за богатого джентльмена намного ее старше, однако у него за спиной продолжала крутить романы со своими былыми поклонниками. В сущности, именно скандальное поведение Долли стало причиной первой случайной встречи Пандоры и Габриеля.
Мистер Рейвенел поморщился и пошарил рукой под столом, должно быть, отталкивая нежеланную наглую руку.
Феба понимала, в каком затруднительном положении он оказался. Если джентльмен привлечет внимание кого-то из окружающих к такому непристойному поведению, его же и обвинят в том, что он чернит леди. Мало того: дама сможет легко все отрицать, и скорее поверят ей.
Вдоль всего стола лакеи наполняли бокалы водой, вином и шампанским со льдом. Решив, что в этой суете ее действия пройдут незамеченными, Феба сказала соседу:
– Наклонитесь, пожалуйста, вперед.
Он чуть приподнял брови, но повиновался.
Протянув руку за его широкой спиной, Феба указательным пальцем ткнула леди Колувик в обнаженное плечо, и та в недоумении взглянула на нее. Леди Колуик была очень хорошенькой: темные волосы подобраны наверх и падают причудливым каскадом пышных локонов, переплетенных лентами и жемчужными нитями; ресницы неимоверной длины, брови, выщипанные и подрисованные, вздернуты двумя идеальными полумесяцами, словно у китайской куколки. На шее сверкает ожерелье из нескольких рядов жемчуга вперемежку с бриллиантами размером с бристольскую вишню.
– Дорогая, – любезно обратилась к ней Феба, – я невольно заметила, что вы пытаетесь позаимствовать у мистера Рейвенела салфетку. Вот, возьмите мою! – Она протянула салфетку, и леди Колуик машинально потянулась за ней, но уже в следующий миг отдернула руку:
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
Но Фебу было не обмануть. Она заметила, что дамочка залилась румянцем и виновато скривила губы, похожие на розовый бутон.
– Неужто мне придется объяснять? – поинтересовалась она вкрадчиво. – Этот джентльмен не в восторге от того, что его тыкают и щупают, словно устрицу на Биллинсгейтском рынке, пока он пытается поесть. Будьте так любезны, держите руки при себе.
Леди Колуик зло прищурилась и процедила:
– Что, не хотите делиться?
Презрительно фыркнув, она сосредоточилась на своей тарелке, а из-за спины, где стояли лакеи, опять донесся приглушенный смешок.
Мистер Рейвенел откинулся в кресле, не оборачиваясь, махнул рукой и вполголоса позвал:
– Джером!
Один из лакеев подошел и склонился над ним.
– Сэр?
– Еще одно «хи-хи», – обманчиво мягким тоном предупредил мистер Рейвенел, – и завтра же вы будете разжалованы до младшего конюха.
– Понял, сэр.
Лакей скрылся, а Уэстон повернулся к соседке. Теперь веселые морщинки в уголках его глаз стали заметнее.
– Благодарю, что не пожелали мной делиться.
Феба пожала плечами:
– Она мешала нам вести высокоинтеллектуальную беседу. Кто-то должен был ее остановить.
Рейвенел изогнул губы в ленивой усмешке.
Никогда еще Феба не ощущала так остро чье-то присутствие. Казалось, каждый нерв в ней ожил и откликается на близость соседа. От его невероятных глаз – цвета темно-синих чернил – невозможно было оторваться. Завораживала и тень вечерней щетины на гладко выбритом подбородке, и мускулистая шея в жестких объятиях накрахмаленного белого воротничка. Поведение леди Колуик было, разумеется, непростительно – и все же Феба ее понимала. Интересно, какова его нога на ощупь? Должно быть, очень твердая. Как скала. От этой мысли она беспокойно заерзала на стуле.
«Да что это со мной?»
Оторвав от него взгляд, она сосредоточилась на карточке с меню, лежащей между их тарелками, и задумчиво проговорила: