Глава 11
– Джастин, – услышала Феба собственный спокойный голос, – иди назад, ко мне. Спиной вперед. Очень медленно. Сейчас же. – Ей пришлось набрать в легкие вдвое больше воздуха, чтобы не выдать волнения.
Мальчик увидел быка и, содрогнувшись от страха, попятился, споткнулся и плюхнулся на землю. В мгновение ока огромное животное повернулось к нему и принялось бить землю копытами.
Рейвенел тем временем уже ухватился рукой за верхушку столба и перемахнул через ограду, даже не коснувшись ее, а едва приземлившись, бросился к Джастину, чтобы закрыть от быка своим телом. Громко крича и размахивая руками, он старался отвлечь внимание животного от ребенка.
Феба тоже бросилась вперед, но отец уже ловко пролез сквозь ограждение и коротко приказал:
– Стой на месте!
Феба схватилась за ограду и, дрожа всем телом, увидела, как отец добежал до Джастина и схватил на руки. Всхлип облегчения вырвался из ее груди, когда он через ограду передал ребенка ей. Крепко сжав Джастина в объятиях, она упала на колени и разрыдалась. Каждый вздох ее сейчас был благодарственной молитвой.
– Прости меня, мама, прости… – едва слышно проговорил Джастин.
– Ш-ш-ш… все хорошо… ты в безопасности… – сквозь слезы прошептала Феба, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Осознав вдруг, что сэр Себастьян все еще за оградой, она позвала дрожащим голосом: – Отец…
– Рейвенел, что мне делать? – послышался его спокойный голос.
– При всем уважении, сэр… – задыхаясь, прошептал тот, бросаясь из стороны в сторону и делая обманные движения. – …Валите отсюда ко всем чертям!
Сэр Себастьян с готовностью повиновался: мгновение – и он уже был по ту сторону ограды.
– И тебя касается, Кирпич! – рявкнул Рейвенел, заметив, что пастух оседлал ограду и явно задумал спрыгнуть на ту сторону. – Ты мне здесь не нужен!
– Заставь его кружить! – крикнул в ответ тот. – Не давай развернуть зад, чтобы не мог двинуться вперед! Да порезвее!
Тем временем к ограде сбежались и другие работники: принялись кричать и подбрасывать в воздух шапки, стараясь отвлечь быка, – но все его внимание было приковано к человеку в загоне. Для животного весом под тонну бык оказался на удивление проворным: быстро бросался то в одну, то в другую сторону, крутился вокруг своей оси, стараясь не упустить противника из виду. Рейвенел не отрывал от животного глаз и инстинктивно парировал каждое его движение своим. Все это походило на какой-то танец смерти, в котором каждый следующий шаг может оказаться роковым.
Вот Рейвенел метнулся вправо, заставив быка развернуться на сто восемьдесят градусов, а затем бросился в обратном направлении, стремительно добежал до забора и нырнул между перекладинами. Бык развернулся и с ревом рванул за ним, но тут же остановился как вкопанный, яростно фыркая, когда увидел, что добычу ему уже не достать.
Из толпы работников послышались возгласы облегчения и приветственные крики.
– Слава богу! – пробормотала Феба, прижавшись лицом к влажным темным волосам Джастина. Что, если бы… если… Господи, она едва пережила потерю Генри! Если бы что-то случилось с Джастином…
Отец ласково похлопал ее по плечу и сказал:
– Рейвенел ранен.
Феба вскинула голову, но отсюда ей была видна лишь группа работников, столпившихся вокруг лежавшего на земле хозяина. Но она же видела, как мистер Рейвенел проскользнул сквозь изгородь и ушел от погони! Как он мог быть ранен? Нахмурившись, она выпустила из объятий сына.
– Отец, присмотри за Джастином…
Сэр Себастьян забрал внука, и Феба, вскочив на ноги, подобрала юбки и бросилась к толпе.
Мистер Рейвенел полусидел-полулежал, опираясь спиной на изгородь, и прижимал руку к боку чуть повыше бедра. Он тяжело дышал и обливался потом, но глаза блестели полубезумным весельем. Он действительно только что счастливо избежал смертельной опасности… Увидев Фебу, он криво усмехнулся:
– Пустяки, царапина!
Она вздохнула с облегчением, но все-таки заметила:
– Простак был прав: вы в самом деле борзый! – Мужчины рассмеялись, а Феба спросила: – Бычьи рога?
Рейвенел покачал головой:
– Нет, гвоздь в заборе.
Феба озабоченно нахмурилась.
– Надо немедленно обработать рану, а то подхватите столбняк.
– Да его никакой столбняк не остановит! – пошутил Кирпич, и работники разразились хохотом.