Беседу прервал лакей, который принес с кухни поднос с бутербродами и кувшином вина.
Феба, принимая из рук Уэста бокал, спросила:
– А во время работы что, можно пить вино?
– Уверяю вас: другого способа пережить инвентаризацию и оценку материальных ценностей просто не существует. – И, подняв свой бокал, он произнес тост: – Пусть Бог ускорит наши плуги!
– Это крестьянский тост?
– Нет, мой личный.
– Пусть Бог ускорит наши плуги! – повторила Феба и сделала глоток терпкого освежающего вина хорошей выдержки. После того как лакей вышел, прикрыв за собой дверь, она вновь обратила внимание на лист со списком удобрений. – Так почему все-таки перуанское гуано? Того, что производят летучие мыши в Британии, вам недостаточно?
– Можно сказать и так. На самом деле в перуанском гуано содержится больше всего азота, необходимого глинистым почвам. – Уэст перевернул несколько страниц и указал на одну колонку. – Взгляните на этот урожай пшеницы.
– Что означают все эти цифры?
– Из них видно, что сто фунтов, потраченные на перуанское гуано, помогли нам получить на девятьсот бушелей пшеницы больше.
– Хотела бы я, чтобы этим удобрением пользовались все арендаторы в поместье Клэр! – воодушевленно воскликнула Феба.
В ответ на ее энтузиазм Уэст рассмеялся:
– Азот необходим далеко не каждому полю. Какой клочок земли ни возьми, везде разная почва, разное орошение. Вот почему управляющий или главный агроном не реже двух раз в год встречается с каждым арендатором, чтобы обсудить специфику его ситуации.
– А-а… – разочарованно протянула Феба и сделала большой глоток вина.
Уэст бросил на нее острый взгляд:
– А Ларсон не проводит регулярных встреч с арендаторами?
– Ларсоны считают, что не стоит слишком сближаться с крестьянами, – ответила Феба, старательно не отрывая взгляда от страницы. – Говорит, это поощряет их выдвигать слишком много требований, просить себе поблажек и затягивать с арендной платой. Эдвард говорит, это может даже привести к бунту арендаторов вроде того, что был недавно в Ирландии. Там крестьяне кое-где даже поубивали своих помещиков.
– И в каждом случае убитый был печально известен жестоким и несправедливым обращением с крестьянами, – нахмурившись, заметил Уэст и, несколько секунд помолчав, добавил: – Так что же… Ларсон общается с арендаторами через посредника?
Феба кивнула:
– Он посылает пристава взимать арендную плату, и если они…
– Посылает пристава? – В голосе Уэста прорезался нешуточный гнев. – Боже правый, с какой стати? Можно же нанять агента или… Господи, да кого угодно! Неужто в самом деле необходимо использовать местные силы правопорядка, чтобы держать арендаторов в страхе?
Феба поспешно глотнула еще вина и заметила, не зная, что еще сказать:
– В Эссексе дела ведутся по-другому.
– Да какая разница где! В любой точке земного шара работа управляющего состоит в том, чтобы, черт возьми, управлять! Ваш Ларсон – такая важная птица, что считает ниже своего достоинства разговаривать с простыми крестьянами? Или он такой чистоплюй, что считает, что бедность заразна?
– Нет, – возразила Феба. – Я вижу, что у вас создалось неверное, незаслуженно дурное впечатление об Эдварде.
– Да нет, вы здесь не при чем: он мне и раньше не нравился.
– Он прекрасный человек, добрый и заботливый! Столько часов провел у постели Генри: читал ему вслух, утешал его! Утешал и меня! На Эдварда я опиралась, на него полагалась в самые трудные минуты… И он был так добр к Джастину! Генри это видел, потому и попросил меня пообещать… – Тут она оборвала себя.
Уэст смотрел на нее, не мигая, и понял, что возненавидел этого сердобольного Ларсона.
– Пообещать что?
Феба отставила пустой бокал:
– Ничего. Это пустяки.
– Черт побери! – едва ли не прошипел Уэстон. Взгляд его, казалось, готов был прожечь в ней дыру. – Но не мог же он просить вас…