Феба, не глядя, перевернула несколько страниц гроссбуха:
– Кстати, хотела спросить: бушель – это сколько?
– Восемь галлонов. Скажите мне, что это неправда!
Чувствуя острое желание убежать, Феба встала из-за стола и подошла к книжным полкам:
– Откуда мне знать, о чем вы подумали?
Голос Уэста прозвучал, словно щелканье кнута, заставив ее вздрогнуть.
– Неужели Генри заставил вас поклясться выйти замуж за его треклятого кузена!
– А можно потише? – прошипела Феба, резко развернувшись к нему лицом. – Я бы предпочла не кричать об этом на весь дом!
– Боже всемилостивый! Значит, так он и сделал! – По какой-то непонятной причине загорелое лицо Уэста побагровело. – И вы согласились. Ради всего святого, зачем вы сказали «да»?
– Генри страшно тревожился обо мне, о Джастине, о еще не рожденном ребенке и хотел быть уверен, что о нас станет заботиться достойный человек, а его дом и поместье останутся в надежных руках. И потом, мы с Эдвардом подходим друг другу.
– Для вас он навсегда останется бледным подобием Генри.
– Эдвард значит для меня гораздо больше! Как самонадеянно с вашей стороны, как…
– Черт возьми, да между вами нет даже искры страсти, иначе он давным-давно уложил бы вас в постель.
Феба втянула воздух:
– Я была в трауре, вы… кретин!
Но Уэстону совершенно не было стыдно.
– Прошло два года. Я знаю вас без году неделю, но уже по крайней мере поцеловал!
– Я жила в родительском доме. У него не было возможности…
– Было бы желание – возможность найдется!
– Я давно уже не девчонка, что мечтает о поцелуях украдкой за комнатной пальмой! Теперь у меня другие приоритеты. Эдвард станет хорошим отцом для моих детей, и… – Феба снова повернулась лицом к полкам и начала поправлять книги, стряхивая пыль со старинных корешков. – Физическая сторона отношений для меня не имеет особого значения.
– Черт возьми, но ведь это ненормально: считать, что она вовсе ничего не значит!
Рискнув бросить на него взгляд, она обнаружила, что он в полнейшем недоумении подпер голову руками.
– У женщин эти потребности не так сильны, как у мужчин! – отрезала Феба.
– Вы меня убиваете, – простонал он придушенным голосом.
Один из корешков оказался надорван, и Феба погладила его пальцем, словно ее прикосновение могло исцелить повреждение.
– Мне достаточно воспоминаний, – возразила она тихо. Он промолчал, и она добавила: – Почти все мои чувства умерли вместе с Генри.
Ответом ей опять было молчание. Может, он ушел? Удивленная, Феба обернулась – и едва не отпрянула, обнаружив его прямо перед собой. Не успела она сказать ни слова, как он сжал ее в объятиях и прильнул к губам.
Глава 18
Этот поцелуй показался ей прохладным и сладким, как вино, но лишь поначалу: Уэст становился все настойчивее, Феба ощущала напористое вторжение его языка, словно он спешил вкусить как можно больше, прежде чем она его остановит. Он еще крепче прижал ее к себе, и Феба сдалась, откинув голову ему на плечо. Тело не могло дальше скрывать истину: она хотела Уэста, хотела ощущать его голод, слышать биение сердца в груди, прижатой к ее груди.
Губы его скользнули ниже, к шее, где трепетала жилка, и он принялся страстно целовать это местечко, потом хрипло выдохнул:
– Ты не вещь! Тебя нельзя, словно картину или старинную вазу, передать от одного хозяина к другому!
– Все не так, – слабо возразила Феба.
– Он говорил, что хочет тебя?
– Ну не так же прямо! Он… он джентльмен…
– А я хочу тебя всем своим телом! – И Уэст снова прильнул к ее губам: обвел их своими, а затем смял и сокрушил пылким поцелуем. Он почти поднял ее в воздух, лишь пальцами ног она касалась земли. – Ничего, кроме тебя, не вижу. Ни о чем, кроме тебя, не думаю. Ты – моя звезда, сила притяжения влечет меня к тебе, и плевать, если я сгорю в твоих лучах! – Дыхание его было тяжелым, судорожным. – Вот что он должен был тебе сказать!
Все разумные слова, все практичные мысли, что еще оставались в сознании Фебы, смыла океанская волна, когда он вновь накрыл ее губы своими. Теперь он целовал ее со всей полнотой мужской страсти, неторопливо, но неукротимо. Она открылась для него, прижалась к нему, ощущая, как плавится тело, чувствуя, что его могучие объятия вот-вот сокрушат ее, как щепку. Кровь неслась по жилам с такой скоростью, что у нее кружилась голова и подгибались колени.
Легко и изящно, без малейших усилий Уэстон положил ее на пол, сорвал с себя сюртук и отбросил в сторону, торопливо развязал галстук. Она знала, что может остановить его всего одним словом, но молчала в ожидании чего-то особенного, неименуемого. Приподняв на несколько дюймов подол ее платья и обнажив лодыжки, он снял с нее домашние туфли без каблуков, нежно скользнул ладонями по щиколоткам, а затем… затем склонился и принялся целовать через шелк чулок ноги.