– Птичка, – заметил сэр Себастьян, усаживаясь на свое место рядом с Эви, – если я хоть что-нибудь понимаю в животных, это создание теперь не отойдет от тебя ни на шаг!
Заметив в корзинке записку, Феба достала ее и, развернув, сразу узнала почерк Уэста.
«БЕЗРАБОТНАЯ КОШКА ИЩЕТ ТЕПЛОЕ МЕСТЕЧКО!
Всем, кого это заинтересует, предлагаю свои услуги в качестве опытной истребительницы мышелова и личной компаньонки. Рекомендации из дома с хорошей репутацией будут предоставлены по запросу. Готова работать за стол и кров. Предпочитаю жить в доме.
К вашим услугам кошка Галоша».
Подняв глаза от записки, Феба поймала на себе вопросительные взгляды родителей и кисло объяснила:
– Просьба о приеме на работу. От кошки.
– Какая прелесть! – воскликнула Серафина, заглядывая ей через плечо.
– «Личная компаньонка», боже ты мой! – пробормотала Феба. – Это полудикое животное, она жила в амбарах и питалась паразитами!
– Ну не знаю, – задумчиво заметила Серафина. – Будь она и вправду дикой, держалась бы от людей подальше. Немного времени и терпения – и, думаю, она станет совсем домашней!
Феба закатила глаза:
– Похоже, больше нам ничего не остается, кроме как проверить это на деле.
Мальчики вернулись из вагона-ресторана с кувшином воды и полным подносом разных закусок. Спустившись на пол, Галоша угостилась вареным яйцом, анчоусами, которые слизала с бутерброда, и даже ложкой черной икры. Затем, облизав усы, вспрыгнула Фебе на колени, свернулась клубочком и замурлыкала.
– По-моему, цивилизованная жизнь ей по вкусу! – с улыбкой заметила Серафина и подтолкнула Фебу локтем. – Как видишь, вполне возможно оставить темное прошлое в прошлом.
Два удара колокола и долгий гудок возвестили, что поезд отправляется. Паровоз начал набирать скорость, и Феба ощутила внутри саднящую пустоту. Два свистка паровоза навевали на нее грусть – словно пустые скобки, в которых заключены одиночество и разлука. Охваченная тоской, на сей раз никак не связанной с Генри, она отодвинула край шторки с золотым шитьем и взглянула на убегавшую вдаль платформу, сразу же заметив в толчее пассажиров и носильщиков неподвижную фигуру. Высокий мужчина стоял, небрежно опершись плечом о колонну, и смотрел, казалось, прямо на нее.
Уэст.
У Фебы пресеклось дыхание, а внутри все задрожало. По телу, сменяя друг друга, побежали волны жара и холода. Это было не просто физическое желание – хотя, несомненно, оно играло важную роль, – а какая-то иная связь, которая за эти несколько дней возникла между ними. Дискомфортная, даже болезненная, – связь, которая, как надеялась Феба, долго не проживет. Но сейчас она смотрела на него не моргая, страшась даже на мгновение упустить из виду.
Уэст дотронулся до края низко надвинутой шляпы, губы изогнулись в еле заметной улыбке, а в следующее мгновение он скрылся.
Глава 20
Незаметно прошло три месяца. Подняв взгляд от бумаг на письменном столе в гостиной особняка Клэр, Феба увидела перед собой долговязую фигуру Эдварда Ларсона и радостно поздоровалась:
– Доброе утро! Я тебя не ждала.
Худощавое лицо Эдварда озарилось теплой улыбкой.
– Значит, это сюрприз? Надеюсь, приятный?
– Естественно.
Эдвард был по обыкновению безупречно одет и причесан – идеальный сельский джентльмен, словно с картинки. Светло-каштановые волосы, расчесанные на пробор, аккуратно уложены и блестят, лицо чисто выбрито, хоть и не по его вкусу. Эдвард попытался отрастить себе модные бакенбарды, но волос у него было маловато, росли они жидко и кустиками, словно у подростка, так что от этой мысли пришлось отказаться.
– Гостиная выглядит как-то по-другому, – заметил он, окидывая взглядом комнату. – Ты что-то переменила?
– Шторы.
– Это новые? А какие были? – рассматривая шелковые занавески кремового оттенка, переспросил он.
Феба рассмеялась:
– Неужели ты не помнишь те коричневые гардины, что висели здесь последние тридцать лет?
Он пожал плечами, карие глаза светились улыбкой.
– Не уверен. В любом случае новые мне нравятся.
Новые шторы входили в проект переустройства дома, которым Феба занялась, едва вернулась домой. К огромному своему неудовольствию, она обнаружила, что и теперь, два года спустя, в доме все еще ощущается атмосфера болезни и угасания. Здесь было тихо и пыльно, ряды створчатых окон закрывали тяжелые шторы, обои и ковры потускнели и пообтрепались. Не сравнить со светлым, просторным, всегда полным свежего воздуха домом ее родителей в Суссексе! Если теперь ее сыновья будут жить здесь, сказала себе Феба, дом нужно как следует вычистить, проветрить и отделать заново.