– Я проскользну в дом первой, а ты – через некоторое время. Позабочусь, чтобы тебя как следует накормили. – Феба улыбнулась. – Тебе потребуются силы: нас ждет бухгалтерия!
Глава 27
Лучи полуденного солнца мягко струились в окна кабинета, где Уэст склонился над рядом гроссбухов, разложенных на дубовом столе. Он сверял данные из разных книг, время от времени останавливался, чтобы найти что-то в папках с перепиской или с документацией. Феба тихо сидела за столом, когда могла, отвечала на вопросы или делала для себя пометки. Ей нравилось наблюдать за ним сейчас: закатанные рукава подчеркивали силу мускулистых рук, подтяжки скрещивались на широкой спине и крепились на узкой талии.
К ее облегчению, Уэст, как видно, вовсе не возражал провести этот солнечный день в четырех стенах. Ему нравилось решать задачи. Она чувствовала, что он не из тех, кто предпочитает пускать дела на самотек. Ему по-настоящему интересна повседневная жизнь человека со всеми ее трудностями и проблемами. И это тоже резко отличало его от Генри, для которого настоящей жизнью были лишь часы досуга: он терпеть не мог, когда его отвлекали какие-то бытовые мелочи, и уж совсем не выносил разговоров о деньгах. Генри предпочитал заниматься собой, а Уэст – теми, кто его окружает.
И еще бедняга Эдвард! Он, пожалуй, был бы куда более похож на мечтателя Генри, если бы имел такую возможность, но обстоятельства сложились так, что ему пришлось самому зарабатывать себе на жизнь: его отец не был виконтом, как у Генри. Разумеется, Эдвард понимал, что, женившись на Фебе, рано или поздно сможет жить как хозяин поместья, заполучив большую часть власти и привилегий, которыми пользовался Генри. Тогда, быть может, и ему удастся сосредоточиться на своем внутреннем мире, избежав неприятной реальности?
Впрочем, времена изменились. Теперь и аристократы не могут больше жить в башнях из слоновой кости, никоим образом не соприкасаясь с низшими классами. Более, чем кто-либо еще, Фебу убедил в этом Уэст. Если поместье пойдет ко дну, то не станет медленно погружаться в пучину, словно баржа, давшая течь. Скорее это будет похоже на столкновение с невидимым рифом. И можно лишь надеяться, что ей удастся сменить курс до того, как это произойдет.
– Феба! – прервал ее мысли Уэст. – У тебя имеются другие финансовые документы? Особенно меня интересуют банковские книжки и чеки.
Она покачала головой, глядя, как он роется в стопке папок на столе.
– Нет, это все, что у нас есть.
– Тогда, может быть, что-то осталось в конторе Ларсонов?
Она нахмурилась.
– Дядя Фредерик заверил меня, что здесь собраны все материалы, относящиеся к поместью. А почему ты думаешь, что чего-то не хватает?
– Ты что-нибудь знаешь о займе, который выделила вам два с половиной года назад компания по предоставлению ссуд под залог земель и иной собственности?
– Боюсь, мне об этом ничего не известно. Большой займ?
– Пятнадцать тысяч фунтов.
– Пятнадцать… – повторила Феба, широко распахнув глаза. – А на какие цели?
– На благоустройство земель. – Уэст внимательно всмотрелся в ее лицо. – Ларсон это с тобой не обсуждал?
– Нет.
– Заем был взят в счет будущего наследства Джастина.
– Ты уверен?
– Вот экземпляр соглашения о займе.
Феба вскочила со стула и поспешила обогнуть стол, чтобы взглянуть на документ у него в руках.
– Это было вложено в гроссбух, но, похоже, информация не заносилась в книги должным образом. И данных о выплате ссуды я тоже не могу найти.
Феба растерянно скользила глазами по строчкам документа.
– На двадцать пять лет… под семь процентов…
– Эта ссудная компания была учреждена особым парламентским актом, – пояснил Уэст, – для помощи землевладельцам в сложном положении. – Он бросил на документ хмурый взгляд. – В обычном банке можно было взять заем под четыре с половиной процента.
Феба между тем рассматривала страницу, на которой стояла подпись Генри.
– Он подписал это за неделю до смерти.
Ее вдруг затошнило, и она приложила руку к животу.
– Скажи, а он тогда был в полном сознании и рассудке? – спросил Уэст. – Мог ли подписать что-то, не понимая, что подписывает?
– Нет. Он много спал, но, когда просыпался, был вполне в здравом уме. Незадолго до смерти он попытался уладить свои дела, так что у нас был поток посетителей – и управляющие, и поверенные, – хоть я и старалась их не пускать, чтобы он мог отдохнуть. Не знаю, почему он ничего не сказал мне об этом займе. Должно быть, не хотел, чтобы я тревожилась. – Она отложила документ и поднесла дрожащую руку ко лбу, явно расстроившись.
Уэст повернул ее лицом к себе: