– «Ч.Т. Хокс и партнеры», – прочитала вслух Феба, нахмурившись. Перед ней лежал вексель на сумму пять тысяч восемьсот фунтов. – Чем они занимаются?
– Строительством жилых домов, – ответил Рэнсом.
– Но с какой стати Эдварду Ларсону выплачивать такое щедрое вознаграждение строителю? Может быть, это за ремонт сельскохозяйственных построек?
– Не думаю, миледи.
Нахмурившись, Феба изучала следующий чек на крупную сумму.
– Джеймс Принс Хейворд из Лондона. А это кто такой?
– Каретный мастер, – ответил Уэст, успев прочесть дальше. – Вот расходы на покупку седел и упряжи… наем домашней прислуги… несколько внушительных сумм, оставленных в универсальном магазине Уинтерборна. – Обменявшись с Рэнсомом саркастическими взглядами, он медленно покачал головой.
Феба видела: оба они уже поняли что-то такое, что до нее никак не доходит. Это раздражало. Она задумалась над полученными сведениями: дом… карета… все для лошадей… домашняя прислуга…
– Эдвард где-то построил себе дом и обзавелся хозяйством, – проговорила она наконец, едва веря собственным ушам. – На деньги, позаимствованные из наследства моего сына. – Ее охватила слабость, и, хоть Феба сидела, ей потребовалась надежная опора. Тонкие бледные пальцы вцепились в рукав пиджака Уэста, и ощущение крепких мышц под рукой немного ее подбодрило. – Вы знаете что-то еще?
– Выкладывай все, Рэнсом, – со вздохом сказал Уэст.
Его собеседник кивнул и, наклонившись к своей сумке, достал оттуда новые бумаги.
– Мистер Ларсон приобрел готовый дом неподалеку отсюда, в Чиппинг Онгаре. В доме восемь комнат, оранжерея и веранда. – Рэнсом положил перед ними планы дома. – Имеется также сад, окруженный стеной, и каретный сарай, в котором стоит одноконный двухместный экипаж. – Рэнсом остановился и, с легким беспокойством взглянув на Фебу, словно оценивая, как она примет эту новость, продолжил: – Дом сдается за номинальную сумму один фунт в год некоей миссис Пэррет, даме лет двадцати двух.
– Зачем такой большой дом одному человеку? – удивилась Феба.
– По-видимому, дама намерена со временем открыть там пансион. Ее настоящее имя Рут Пэррис. Незамужняя дочь пуговичника, что живет неподалеку отсюда. Бедное, но вполне достойное семейство. Около пяти лет назад мисс Пэррис покинула родительский дом, когда открылось, что она беременна. Она поселилась у дальней родственницы, там родила, через некоторое время вернулась в Эссекс и поселилась в Чиппинг Онгаре вместе с сыном. Мальчику сейчас четыре года.
«Почти одного возраста с Джастином», – машинально подумала Феба и спросила:
– Как его зовут?
Повисла пауза, прежде чем она услышала ответ:
– Генри.
Слезы защипали ей глаза, и она полезла в карман за носовым платком.
– Миледи, – послышался голос Рэнсома, – возможно ли, что ваш муж…
– Нет, – дрожащим голосом перебила его Феба. – Мы с мужем не разлучались. И потом, пять лет назад у него уже не было ни сил, ни возможностей завести роман на стороне. Сомнений нет: это ребенок Эдварда. – Она пыталась совместить эту новую открывшуюся ей сторону жизни своего управляющего со всем, что знала о нем прежде, и ничего не выходило: словно стараешься засунуть ногу в мучительно тесный сапог.
Уэст молчал, упершись невидящим взглядом в разложенные перед ними планы дома.
– Даже если Ларсон не отец ребенка, – заговорил Рэнсом, – у вас имеются исчерпывающие доказательства злоупотреблений с его стороны. Свою позицию душеприказчика и распорядителя имущества покойного он использовал для того, чтобы заложить наследство вашего сына, а полученный заем тратить по собственному усмотрению. Виновна здесь и ссудная компания: ей следовало обеспечить надзор за тем, чтобы ссуда шла по назначению – только на благоустройство земель.
– Все полномочия душеприказчика с Эдварда нужно снять немедленно, – заговорила Феба, сжав в кулаке носовой платок. – Однако я хочу решить дело так, чтобы причинить как можно меньше вреда Рут и ребенку. Им и так досталось.
– Бедная женщина живет всего в восьми комнатах, – саркастически заметил Уэст.
Феба повернулась к нему, погладила его рукав:
– Бедная женщина скрывается от позора. Ей не могло быть больше семнадцати, когда они с Эдвардом… когда началось их знакомство. Теперь она живет под чужим именем, не может открыто встречаться с семьей. А у маленького Генри нет отца. Они заслуживают сострадания.
Уэст скривил губы и жестко заметил:
– С тобой и твоими сыновьями поступили подло. Мое сострадание распространяется только на вас.
Лицо Рэнсома при словах Фебы смягчилось, глаза зажглись теплым голубым светом.