Придя в себя, Элизабет размышляла, как Джейсон мог догадаться о ее отношениях с Клайвом. Проклятый Клайв! Придется быть осторожнее, не показывая, что она добивается Джейсона. Сегодня она наконец почувствовала, что ее любят. Разве он не разыскал ее ночью? То, что он сейчас в ее комнате, с ней рядом, разве это не доказательство его любви? Безусловно, он скоро попросит ее руки. Тогда она расскажет ему все о Клайве и его назойливом любопытстве. Уютно свернувшись рядом с Джейсоном, положив руку на его обнаженную грудь, она задала извечный женский вопрос:
– Скажи, ты меня любишь?
Джейсон чуть не застонал. Боже, ну почему они всегда об этом спрашивают! И нет ни сил, ни желания, ни настроения, чтобы лгать и нести чепуху. Он вскочил с кровати, натянул кожаные штаны и влез в мокасины. Поискал глазами рубашку, она оказалась на постели около Элизабет. Изумленная его действиями, она тоже вскочила, встала перед ним и, закинув ему на шею мягкие душистые руки, повторила:
– Ты не ответил. Я спросила, любишь ли ты меня.
– Нет! – И глянул прямо в ее поднятое красивое лицо.
Она опустила руки, пораженная его словами и заметно смущенная.
– Я… я не понимаю. Что ты имеешь в виду? – запинаясь спросила она.
Глядя на нее своим холодным загадочным взглядом, он не стал подыскивать особых слов.
– Все очень просто. Я хотел тебя. Ты испытывала то же самое. И мы получили взаимное удовольствие. Это было восхитительно, но любовь здесь ни при чем. Ты очаровательная женщина, и я для тебя не более привлекателен, чем дюжина других, имена которых могу назвать.
– Как ты можешь так говорить после того, что было между нами? – Она не хотела верить в жестокость его слов.
– Желание часто принимают за любовь, моя дорогая. К счастью, я вообще не верю в то, что ты называешь любовью: существует просто животное чувство голода.
Ну, так ему это не пройдет! Она сейчас поднимет скандал! Обида от нанесенного оскорбления была слишком велика. Элизабет украдкой посмотрела на дверь: надо бы открыть ее и закричать. Через несколько минут явятся родители, Браунли и гости. Джейсона застанут в ее комнате полуодетым, у него будет только один выход – жениться! Ей наплевать на неминуемый скандал и сплетни. Она будет богатой миссис Сэвидж из Луизианы!
Сверкнув улыбкой, она проворковала.
– Как это умно с твоей стороны – не путать одно с другим!
Насторожившись, он следил, как она нашла свой пеньюар рядом с его рубашкой, набросила его на себя, потом взяла кожаную рубашку и спросила, поддразнивая:
– Хочешь получить ее?
Он потянулся, но когда его рука почти коснулась рубашки, она отдернула ее и, прижав к груди, отбежала на середину комнаты. С натянутой улыбкой он прислонился к одному из кроватных столбиков. Поза его была обманчиво расслабленной, как у притаившейся и напрягшейся для прыжка пантеры, но Элизабет никогда не видела, как это делает пантера.
Затеяв свою опасную игру, Элизабет дразнила его улыбкой, хотя сердце у нее взволнованно колотилось. Украдкой она поглядывала на запертую дверь – на пути к ней стоял Джейсон.
Надув губы, она насмешливо спросила:
– Ты не собираешься одеться? На улице страшный холод! – И помахала кожаной рубашкой. Но он не сдвинулся с места.
От Джейсона исходила затаенная угроза, но Элизабет не обратила внимания на опасность, которая ей угрожала. Джейсон в ярости проклинал собственную глупость, из-за которой очутился в столь щекотливом положении. Он, не питал иллюзий насчет Элизабет и разгадал ее намерение устроить скандал. Он понимал: нужно заставить ее замолчать.
А Элизабет, то пританцовывая на месте, то приближаясь, то вновь отскакивая, дразнила его:
– Джейсон, любовь моя! Неужели ты не хочешь подойти ко мне? Не хочешь получить свою рубашку?
– Разумеется, хочу. Но не гоняться же за тобой по комнате, – ответил он с деланным безразличием.
Увлеченная игрой, она не заметила, как напряглись его мускулы, и в тот момент, когда, потеряв осторожность, беспечно приблизилась к нему, он выбросил вперед руку неуловимым, как бросок змеи, резким движением и выхватил рубашку. Потеряв равновесие, Элизабет наклонилась вперед, и тогда другой рукой он нанес ей такой удар, от которого голова у нее откинулась назад, чуть не сломав шею. Как подкошенная, беззвучно она опустилась на пол. Встав на колени, Джейсон осторожно ощупал ее лицо: серьезных повреждений не было. Он поднял ее и отнес в постель, уложив так, словно она спала.
Теперь следовало торопиться. Он все делал предельно быстро – натягивал рубашку, подходил к двери, прислушивался. Отодвинул задвижку двери, подошел к окну и, когда уже занес одну ногу через подоконник, задержался, чтобы глянуть на Элизабет. Если бы она согласилась принять его условия и не требовала большего, скорее всего, он сделал бы ее своей любовницей, отослав цыганку назад с пригоршней золота. Но Элизабет, как и другие до нее, погнались за его деньгами и именем.
Завтра, когда она проснется, у нее будет болеть голова и саднить синяк на скуле, происхождение которого ей будет трудно объяснить. Возможно, в дальнейшем это научит ее разборчивости при выборе партнеров.
В конюшне Джейсона поджидал Жак. Оба они сохранили хладнокровие. Только маленький человечек со спутанными черными волосами проворчал:
– Опять вы за свое! А если б я поднял всех на ноги, обнаружив пропажу лошади?
Слезая с мокрой спины лошади, Джейсон улыбнулся верному слуге:
– Но я же надеялся на твою рассудительность, зная, что ты не дурак.
Однако Жак позволил себе еще побрюзжать:
. – Лучше вам бросить это. – Помахал он костлявым пальцем перед носом Джейсона. – Эти англичане не похожи на нас, не успеете и глазом моргнуть, как попадете в затруднительное положение.
Предоставив лошадь заботам Жака, Джейсон тихо прошел в свои комнаты, машинально ища следы постороннего присутствия. Удовлетворившись осмотром, подбросил полено в тлеющие угли, разбил их, вызвав яркое желтое пламя. Элизабет оказалась права – на улице было чертовски холодно.
Плеснув в стакан немного бренди, отпил его, смакуя и чувствуя, как согревает его
жидкий огонь. В спальне он сбросил кожаный костюм и присел на кровать. Мягкий матрац, набитый перьями, был весьма удобен, что и признал Джейсон, когда лег на спину и уставился на рубиновую ткань балдахина. Теперь он пожалел о ссоре с Пендлтоном. Пожалуй, его не так разозлил сам Пендлтон, как вся эта дьявольская возня вокруг. А все Джефферсон с его проклятыми депешами. Он не создан для интриг и не любит политические игры.
Сейчас он как бы слышит голос Джефферсона:
«Я верил, что вы будете вести себя благоразумно в Англии, однако до меня дошли слухи о ваших проделках. Не забывайте о своей ответственности как курьера, не давайте вовлечь себя в скандальные истории. – И совсем строго:
– Держитесь подальше от женщин, сдерживайте свой неуемный темперамент».
Отец выразился бы по этому поводу более грубо:
«Держись подальше от проклятых юбок и не волочись за чужими женами!»
Только теперь Джейсон оценил мудрость этих советов. Узнай они о его сегодняшнем поступке, оба пришли бы в ярость. Но почему Пендлтон так придирался к нему? Он с очевидностью пытался создать такую ситуацию, которая предполагала только один выход – вызов на дуэль. И добился своего.
Сон все не шел к Джейсону, он встал и вернулся в гостиную. Налил себе еще бренди, задумчиво глядя на огонь в камине. Да, жаль, что он не сдержался. Однако наглые насмешки Пендлтона, сомнение Харриса и Бэрримора в его храбрости спровоцировали взрыв. После очередной колкости Пендлтон уже уходил из игральной комнаты, когда Джейсон вдруг воспламенился, догнал его, повернул лицом к себе и, вынув из его рук стакан, плеснул вино прямо ему в лицо. Задыхаясь от бешенства, Пендлтон прокричал, что вызывает Джейсона. Тут же были названы секунданты – Бэрримор и Харрис.
Боже! Каким дураком он оказался, уступив Пендлтону! Роксбери, не зная истинных причин случившегося, будет недоволен его поведением, и справедливо! Ведь он вел себя не лучше школяра.
Снова вернувшись в спальню, он попытался переключиться на другие сюжеты, но не помогли даже воспоминания о прелестях маленькой цыганки, и Джейсон вертелся в огромной кровати, думая о том, нет ли связи между сообщениями, которые он доставил Кингу, и обысками в его лондонской квартире.