Скрипнула дверь, и в комнату вошла Ванира, служанка барона, — толстая, неопрятная женщина неопределенных лет.
— Чего расселись, Ваше сиятельство? — недовольно спросила она Кассандру. — Приехали, а у меня и без того работы хватает, так нет же, бегай тут, еду носи. Запомни, красавица, — я тебе не личная горничная, сегодня уж тут поешь, а дальше — сама спускаться на кухню будешь, не переломишься, — женщина со стуком поставила на маленький прикроватный столик миску с какой‑то непонятной едой и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Кэсси с недоумением выслушала речь служанки, поразившись тому тону, которым та посмела говорить с ней. Неужели дядя позволяет слугам подобные вольности? Странно, в прошлый свой приезд к барону она не видела этой женщины в доме. Что, вообще, здесь происходит?
Кассандра вяло поковыряла ложкой студенистую массу и, вздохнув, попробовала кулинарный шедевр дядиной кухарки. В замке Сториндолл ее не баловали разносолами, экономя каждый дирхам, и Кэс привыкла к простой пище, но предложенная ей склизкая каша с кусочками жира, размазанная по тарелке, не вызывала ничего, кроме омерзения. Однако делать было нечего — день, проведенный в дороге без обеда, заставлял забыть о брезгливости, и Кэсси принялась за еду. Кое‑как доев невкусное варево, графиня собрала грязную посуду и отправилась на кухню. Как она поняла, прислуживать ей никто не намерен, значит, нужно самой озаботиться собственным проживанием в доме барона.
Поход на кухню обернулся для девушки новыми неприятностями. А как еще назвать знакомство с тощей, остроносой женщиной, по имени Ринда? Дядина кухарка обладала отвратительным характером и острым языком. Она пристально оглядела Кассандру с ног до головы и, с громким стуком, поставила на плиту котел. Кэсси оставила пустую тарелку на столе и собралась уходить, но была остановлена резким окриком кухарки:
— Куда это ты собралась? А мыть за тобой кто будет? Я, что ли? — ехидно спросила женщина, — так мне за это не платят, и так уж который месяц денег не вижу! Давай‑ка, сама, своими белыми ручками.
И Кэсси, под пристальным взглядом кухарки, пришлось вымыть не только свою миску, но еще и все стоящие в лохани грязные тарелки и кастрюли.
— А ручки‑то какие нежные! Что, поди, не привыкла к черной работе? Куда уж! Это мы всю жизнь горбатимся на таких вот белоручек, грязь за вами убираем, обстирываем, готовим, да ручки целуем. А ты попробуй‑ка, поработай! Чего лицо воротишь? Не нравится? Ничего, вот господин барон продаст тебя подороже, тогда и заживем, всего у нас вдоволь будет, — женщина продолжала говорить, а Кассандра не могла понять, о какой продаже идет речь и при чем тут она, Кэсси. И почему эта странная женщина с таким злорадством смотрит на нее. Многое в доме дяди вызывало у Кэс недоумение. Странное поведение лорда, сильный запах алкоголя, распространяющийся от него, распоясавшаяся прислуга и полное равнодушие к этому дворецкого… Все наводило на мысль, что в доме барона Вергольта неладно. Но Кассандра решила, что несколько дней сможет потерпеть, а потом вернется в свой любимый Сториндолл и забудет обо всех странностях фамильного особняка Вергольтов. Пока Кэсси мыла посуду, Ринда еще несколько раз упомянула о том, что скоро все изменится, но Кэс так и не смогла понять, о чем идет речь. Кухарка делала странные намеки, многозначительно кивала в такт своим словам, и у графини невольно стала закрадываться мысль, что женщина не в себе. Под путаные разглагольствования служанки, девушка, наконец, домыла последние тарелки и поторопилась уйти. Когда она добралась до постели, то у нее не осталось сил на долгие размышления — Кассандру сморил глубокий сон, и до утра она даже не шелохнулась.
А утро принесло графине неожиданный сюрприз. Чуть свет, в ее комнату ввалилась Ванира и принялась тормошить девушку.
— Хватит разлеживаться. Сейчас портные придут, поднимайся, живо! — трясла она невыспавшуюся графиню.