– Работает на телевидении. Помощником режиссера, чем-то таким. Папа ее туда устроил. Какой-то охранник он там… или вахтер? Я ее встретил, когда тут была постановка… о выборах.
– Белка – и на телевидении! – Галка засмеялась. – Я бы ее больше, чем техничкой, не приняла. Слушай, как интересно встречать старых знакомых! Если бы ты не пришел, я бы завтра пошла на работу, как всегда, как день и год назад. А теперь нет. Я еще может устрою им приподвыверт. Ты прав, ничему не конец! А давай водки выпьем. За это? Мы же собирались. Ну, где твой графин?
– Надо на улицу идти, – сказал Матвей. – Подождешь? У тебя носки промокли.
– Давай, одна нога здесь, другая там. Я пока квартирку посмотрю. Тут что-то изменилось с последнего раза?.. И я поставлю ботинки на батарею сушиться.
* * *
Одиннадцать часов. Куда идти? Он пошел от дома наугад. Кучкуется компания возле кафе – но хватит одного графина – компания галдела позади. Так идти, вперед и вперед, и никогда не возвращаться, оставив за спиной в квартире женщину, носящую облик его первой любви.
Он подумал еще раз то, что подумал, и отмахнулся как от профессиональной деформации, вызванной редакторской работой. Оснований вернуться – никаких, кроме произнесенного им вслух слова. Но в этом случае и нет никаких других оснований. Людей на улице, кроме той компании, никого. Он резко повернул.
– Вы не знаете, где водки в это время можно купить?
Ему подсказали ларек через остановку, в том направлении, куда он и шел. С водкой в кармане куртки он вернулся обратно. Подходя к дому, поискал свет в своих окнах. Света не было. Снега, кстати, тоже не было. Он счистил мокрую массу ногой со скамейки у подъезда, сел, отвинтил пробку и выпил из горла. Каменная задница. Не промокает. Выпил еще. «За это». Если она там, то она и будет там. А если ее там нет, то ее уже нет. Он подождал, пока все, кроме него, не растаяло в алкогольном звоне, и выпил еще раз. За это.
* * *
– Я сплю, – сказала Галка в темноте. – Иди сюда.
* * *
Они проснулись на полу, на матрасе, в гостевой комнате. – Хорошо погуляли, – сказала Галка. – Вся жопа в смоле.
Матвей, прикрывшись одеялом до пояса, молча наблюдал за тем, как она носится по квартире, хватая и бросая свои вещи. Когда это происходило уже десять минут, спросил:
– Опаздываешь?
– Не то слово, – огрызнулась Галка. – Уже можно никуда не идти.
– Тогда сядь. Я сейчас схожу в магазин.
– За водкой?
– За едой. Я вчера собирался. В доме ничего нет. Если, наоборот, еще успеваешь, я сейчас сделаю яичницу.
Галка перестала метаться. Посмотрела на него.
– Да, ты изменился. Я тебя не таким помню.
– Я тебя тоже. – Матвей вдруг улыбнулся. – В смысле, люблю.
Галка, в юбке и лифчике, села на матрас. Вдруг заплакала.
– Бо-орю жалко.
Зазвонил телефон. Через пять звонков перестал. Через минуту зазвонил снова. Матвей встал, надел трусы, ушел за перегородку.
Галка плакала и слушала.
– Нет, – говорил Матвей. Он сказал это четыре раза разными словами. Потом: – Ну позвоните позже. В два часа.
Он вышел.
– Работодатели, – объяснил он. Посмотрел на Галку.
– Ну, одевайся тогда. Иди к Боре.
Галка шмыгнула носом. Вдруг моментально скоординировалась.
Пошла в ванную. Вышла умытая, потускневшая сравнительно со вчерашним днем. – Хорошо выгляжу? – спросила, отставив ногу. – Я на работу пойду.
– Я тоже, – сказал Матвей. – Вчера должен был сдать. А там ждут.
– Мобильник у тебя есть?
– Не пользуюсь. Позвони с домашнего.
– С работы позвоню.
Она накинула жакетик.
Матвей встал, проводил ее до прихожей.
Галка одевалась.
– Деньги есть? – спросил он.
– Доберусь. – Галка мотнула головой.
Матвей остался один. Походил по комнате, убрал матрас, бутылку отнес в кухню и поставил в мусорное ведро, вынес матрас, сваленный в углу кухни, тоже убрал. Упал, отжался. Встал, пошел, сделал чай. Перенес его в маленькую комнату, вышел и вставил диск в проигрыватель в гостевой. Маккартни 2005 года, «Хаос и созидание на заднем дворе». Вернулся, сел за стол.