Показалось ли мне, что в его голосе проскользнула нотка сожаления?
– Джайлс, – отозвался со своего места Мартин, – я запрещаю вам и после смерти моей называть кому бы то ни было имя моего наследника.
– Будет исполнено, мистер Кеплен, – склонил голову фермер. И опять в глазах его сверкнуло неодобрение.
– Только наследовать будет нечего, – сквозь зубы процедила леди Энн.
– Ваша милость, ошибается, – дерзко заметил Джайлс. – Даже с учетом судебных издержек останется значительная сумма.
– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – отрезала леди Энн.
– Тогда позвольте мне, миледи, – неожиданно вмешалась герцогиня. – Джайлс, покажите нам мешочек с монетами.
Фермер молча вынул кошель.
– Сэр Генри, узнаете вы в этом предмете свою собственность? – бесстрастно спросила герцогиня.
Уайтхауз медленно, словно нехотя, приблизился к Джайлсу и внимательно осмотрел кошель.
– Нет, – с явным облегчением ответил он. – Этот не мой.
– Ваш я сжег в камине, – негромко пояснил Мартин, – а деньги сложил в свой и передал его Джайлсу.
Сэр Генри тоскливо посмотрел на него:
– Зачем ты просто не поспросил у меня эти проклятые деньги?
Мартин лишь покачал головой.
– Итак, – удовлетворенно заговорила леди Энн, – украденные деньги найдены, а обвиняемый признал свою вину. Остается вынести приговор…
– Подождите! – это выкрикнула мисс Пиил.
Теперь, когда я вспоминаю этот миг, то никак не могу составить цельной картины. Лишь отдельные жесты, лица. Гримаса недовольства, исказившая нежный лик леди Энн. Испуганное удивление сэра Генри. Неожиданно сочувственный взгляд Стентона. И над всем этим – мимолетная улыбка герцогини. Черная улыбка.
– Подождите: Мартин не брал этих денег. Когда он вошел в комнату сэра Генри, их уже там не было.
– Что означают ваши слова, мисс Пиил? – похоже, герцогиню не удивил неожиданный поворот дела. Признаюсь, меня тоже.
– Мы уже спускались к ужину, когда сэр Генри попросил меня вернутся и взять из его кошеля пару монет, чтобы он мог одарить слуг, ухаживающих за нашими лошадьми. Он объяснил мне, где лежат деньги. Я вошла в комнату, но в указанном месте ничего не было. Следом за мной в комнату вошел Мартин, который искал меня, чтобы вести к ужину.
– И вы ничего не сообщили сэру Генри? – обрела дар речи леди Энн.
– Я сказала ему, что, наверное, плохо поняла его указания и не смогла найти кошель. В тот момент я действительно так думала.
– Все это истинная правда, ваша светлость, – поспешил вступить в разговор сэр Генри. – Я успокоил мисс Пиил, будучи в полной уверенности, что она просто искала не там.
– В таком случае деньги лежали на своем месте, и обвиняемый похитил их после ухода мисс Пиил, – резюмировала леди Энн. – Ведь вы покинули комнату сэра Генри раньше, чем обвиняемый, не правда ли, мисс Пиил?
– Обвинение не должно подсказывать свидетелю ответ на поставленный вопрос, – холодно заметила герцогиня.
Но мисс Пиил лишь устало качнула головой:
– Это правда, ваша светлость, я вышла из комнаты раньше Мартина.
И, посмотрев ему прямо в глаза, добавила негромко:
– Прости, я не могу лгать, если даже они говорят правду
Мартин улыбнулся ей в ответ (как он ей улыбнулся!):
– Ты опять ошиблась, Олуэн: когда ложь карается немедленной смертью, легко быть правдивым.
А я.… я с болью душевной признал, что этот мало испытавший в жизни юноша, возможно, смог бы объяснить Лансу то, что не удалось мне.
– Обвинение полагает вину доказанной и ждет справедливого решения суда, – произнесла леди Энн. Однако я не услышал торжества в ее голосе. Уж не думала ли она, что Мартин все-таки сумеет оправдаться?
– Прошу прощения, миледи, – вновь заговорил сэр Генри, – но, может быть, мисс Пиил права и деньги были украдены до того, как Мартин вошел в мою комнату.
– Сэр Генри, – терпеливо возразила леди Энн, – к сожалению, невозможно принять вашу точку зрения. Вы сами только что опровергли ее.
– И каков возможный приговор? – упавшим голосом спросил сэр Генри. Леди Энн, молчала, всем своим видом давая понять, что не в ее власти выносить подобное решение. Она, сделавшая вся для осуждения, уходила теперь в тень, уступая старшей сестре право произнести страшное слово. Впрочем, формально леди Энн была права. Как всегда.
12
Губы леди Джейн шевельнулись, и мне опять почудилось вчерашнее: “И эта кровь падет на мою голову… Ты слышишь, и эта тоже“… Признаюсь, (слышишь ли Ты меня, Всевидящий?) не будь она Врагом Твоим, я бы, не раздумывая, бросился ее на помощь, ибо никто более чем она не нуждался в поддержке. В конце концов, Мартин, как все остальные, отвечал лишь за самого себя, она же, подобно божеству одного из южных племен, держала на плечах весь свой мир и не могла ни на мгновение никому передать сию ношу. Наконец герцогиня заговорила, и голос ее был мертвенно спокоен: