Между тем Мартин медленно поднимался по храмовой лестнице, давая мне возможность догнать его. И я решился последовать за ним.
– О, Мать-Тьма!.. – послышалось в третий раз. Теперь голос показался мне отчетливо знакомым, и я обернулся.
Из окна Зеленых покоев на меня смотрела девушка лет семнадцати, смотрела пристально и печально. И я не сразу понял, кого она напоминает мне. А когда понял, то впервые за время пребывания в Найте мне стало по-настоящему страшно. Ну конечно, герцогиня не солгала мне. Она просто не рассказала до конца свою историю. И теперь моя миссия обречена на провал.
13
Сейчас в Храме было по-настоящему темно. Лишь слабые светлячки свечей контурно указывали нам путь. Впрочем, не будь этих огоньков и сопровождавших нас служителей Храма, я все одно бы нашел дорогу к месту, где завершался путь Мартина. Еще утром я заметил справа, обнесенное цепью пространство у стены, над которым возвышалась фигура, изображающая жертву, обреченную на сожжение. К нему мы и приближались сейчас. Мартин твердо шел впереди.
– Черное пламя милосердно, – шепнула, поравнявшись со мной леди Энн, – он умрет сразу.
Уж не себя ли она утешала таким образом? Впрочем, я ничего не ответил. Каюсь, предрешенная судьба Мартина Кеплена уже не слишком волновала меня. Во тьме Храма плясало предо мной милое девичье лицо, а шорох шагов наших взывал к ее имени.
– Постойте! – в крике, искаженном храмовым эхом, я все же узнал голос Ланса. – Я иду вместо него.
Он пробежал куда-то вглубь Храма и из тьмы донеслись слова:
– Ночь-Свидетельница, Именем Твоим клянусь, что готов совершить это по воле своей безо всякого чуждого наущения и принуждения.
Едва мерцавшие свечи дружно вспыхнули ярким пламенем и вновь обратились светлячками.
– Клятва принята, – стараясь казаться бесстрастной, провозгласила леди Энн.
Шаги прогремели в обратном направлении, и сквозь тьму проступило торжествующее лицо Ланса.
– Я преодолел Его, отец-командор, – выкрикнул он.
О, как хотелось мне промолчать! Но я должен был ответить:
– Нет, Ланс, такое никому не по силам. Ты просто бежал от одного повелителя к другому и до конца дней своих будешь носит клеймо своего бегства.
– Я уже у конца, отец-командор.
Это была иллюзия, и Мартин безжалостно разрушил ее:
– Ну, где же ваше пламя, миледи?
Лицо Ланса все еще выглядело торжествующим, однако голос уже рухнул с небесных высот в темную бездну:
– Но я же пришел…
– Это мой огонь, – просто ответил Мартин, – У меня нет другого пути.
Ланс рванулся навстречу, но я удержал его:
– Тебе не дано ходить легкими путями, рыцарь.
– Миледи, – вновь заговорил Мартин, – могу я попросить о последнем одолжении? Я хотел бы проститься с моим исповедником.
– Подойдите к нему, сэр Питер, – распорядилась леди Энн, однако в голосе принцессы не было судейской твердости. Сама же отступила назад, увлекая за собой Ланса и служителей Храма.
– Сэр Питер, – торопливо заговорил Мартин, – я хотел лишь сказать, что в той последней Игре, я не искал ничего для себя. Не добивался любви Олуэн. До разговора с Фредой я хотел сыграть на это желание. Но после… после я поставил на свободу для нее… А теперь – прощайте. И простите меня: я был неправ. Возможно, именно вы увидите в Найте то, что не сумели другие до вас.
Он отвернулся и шагнул к цепи, ограждающей место казни.
Больше никто ничего не успел сказать. Леди Энн взмахнула руками, словно большая птица, желающая взлететь, и Храм наполнился ярким светом. И лишь теперь я заметил, что Мартин уже стоит на том месте, где завершается путь его.
– Прими его Тьма! – голос леди Энн дрогнул, но принцесса тут же повторила формулу казни, старательно подражая холодным интонациям старшей сестры.
Черное пламя вспыхнуло вокруг Мартина, длинные языки взвились над его головой, заслонив собой все его тело и опали, угасая. А на том месте, где только что стоял Мартин, осталась лишь небольшая кучка пепла. Один из служителей осторожно пересыпал его в маленький вроде кисета мешочек.
– Миледи, – я заставил голос свой не дрожать, – вы и теперь думаете, что молодой Кеплен был вором?
– Когда я была еще маленькой девочкой, – тускло отозвалась леди Энн, – вы объяснили мне, что все в мире, даже здесь, в Найте, совершается по воле Всевидящего. Стало быть, я – всего лишь орудие Его. Чего же еще ждете вы от меня?
И вдруг почудилось мне, что меня самого охватывает черное пламя.