– Мне не дано увидеть Его, – продолжала принцесса, – и я не смею с Ним спорить. Могу лишь повиноваться.
Служитель завершил свою работу и теперь стоял пред нами с мешочком в руках.
– Отдайте это мистеру Роберту, – распорядилась леди Энн, – впрочем, нет (она протянула руку), я распоряжусь этим сама.
И я повернулся и пошел прочь. Мимо окаменевшей принцессы, мимо ссутулившегося Ланса, мимо храмовых статуй, иронично глядевших мне вслед. Куда я так спешил от самого себя?
Когда я вышел из Храма, площадь была мертвенно пуста. Исчезли даже служители Храма. Общую картину запустения усиливали ослепшие окна Зеленых Покоев, плотно затянутые тяжелыми шторами. Лишь равнодушный ветер шатался по площади, бесцельно гоняя первые в этом году опавшие листья. Смешно сказать, но в сей момент я ощутил себя одним из этих листьев. Недобрый ветер занес меня (кощунствую!!) в чужие края бесцельно и бессмысленно. Леди Энн действительно вспомнила меня, ее наставника. Стало быть, помнит и посвященное имя мое, данное Всевидящим. Тогда, герцогиня довольно долго гостила у единоверной королевы Марии. И мне представилась возможность совершить славное, как полагал я в ту пору, деяние: обратить к истинной Вере душу юной наследницы Найта. Пусть вырастет она, думал я, глядя на единение двух темных властительниц, светлой кроткой и милосердной. Пусть поведет заблудившийся народ свой к Истине и Свету. Уж не возомнил ли я тогда себя Богом? И какая кара уготована мне за это? Признаюсь менее всего печалился я о собственной участи, ибо прозревал уже, что за подобные прегрешения расплачиваются народы и страны.
Все. Нужно немедля предстать пред герцогиней, открыться ей и тем прервать сию ненужную и томительную муку.
Черная тень мелькнула пред глазами моими, и прямо пред собой увидел я лицо мистера Стентона.
– Сэр Питер, могу ли я просить Вас об услуге? – торопливо заговорил он, но глаза его смотрели мимо меня на громаду Храма, нависавшего над нами. – Речь идет не обо мне (к своим незначительным делам не стал бы привлекать я высокое внимание ваше), но о наших друзьях.
– О наших друзьях? – ничего не понимая, повторил я.
– У вас, как и у меня, нет особых причин любить королеву Елизавету, – понимающе усмехнулся он, – потому вы не откажитесь, наверное, вернувшись на родину, встретиться с одним из тех, кого называют тенями королевы Марии.
– Тени королевы Марии? – вновь перебил его я. – Признаться, я всегда думал, что это выдумка неумных советников государыни.
– Нет-нет, наши друзья действительно существуют, и я отсюда стараюсь помочь им, чем могу.
– И что же вам угодно от меня? – я все еще не мог поверить, что пугало надуманного заговора, которым старательно пугают Елизавету, оказалось чем-то реальным.
– Мне удалось собрать некоторую сумму, – осторожно проговорил он. – По здешним меркам она незначительна, но все же помогла бы нашим друзьям решить их проблемы. Я промолчал, и Стентон принял безмолвие мое как согласие.
– Я передам вам деньги перед вашим отъездом и тогда же назову вам имя нашего друга в столице.
Он, видимо, хотел добавить еще что-то, но вместо того, резко отпрянул от меня, словно устрашась внезапной опасности. Стоя спиной к площади, он не мог видеть того, что уже заметил я: к нам приближалась мисс Пиил. Но как же он…
– Мистер Стентон, – голос ее был строг, но неофициален, – мы все собрались и ждем только вас.
– Следую за вами, мисс Пиил, – кротко отозвался Стентон и, обращаясь ко мне, добавил:
– Просим извинить нас, что не приглашаем вас, но по здешним обычаям к поминовению собираются только родственники ушедшего во Тьму.
– Но разве возможно… – начал было я и замялся, не зная, как деликатнее выразить свое недоумение.
– Ночь великодушна, – пояснил Стентон, и мисс Пиил одарила его взглядом уничтожающе-яростным. – И любой ушедший во Тьму достоин поминовения.
Они уходили, а я оставался, потеряный лист, пригнанный сюда самовольным ветром, чье горячее дыхание чувствовал я за моем спиной. И потому не мог отступить.
14
Ни тогда, ни, тем более, позднее не мог я оценить определенно, сколько же времени простоял я у Храма в нелепом оцепенении. Только живо помню звуки, пробудившие меня: стук копыт, лязг оружия, нервное ржание лошадей. Через внутренние ворота двигалась группа всадников, окруженные цепью пеших стражей замка. Рыцарь, ехавший впереди, щит которого украшало изображение широко распахнутого глаза на черном фоне, несомненно, был Главным Надзирателем Игры. Всадники выехали на площадь, и я увидел карету, следовавшую за ними. Мелькнуло женское лицо. Знакомое лицо.