Впрочем, я не был единственным наблюдателем сего торжественного шествия. Арбалетчики на внутренней стене, держа оружие наготове, тоже внимательно следили за процессией.
– Они нежелательные гости, – пояснил негромкий голос за моей спиной. – Как правило ее светлость никого не принимает в день шестой, кроме особо приглашенных. Если их все же впустили в крепость, значит они сумели оправдать свой приезд. Но все равно они не званы.
Я не спросил у Ланса (хотя и очень хотелось), как давно стоит он рядом со мной. Хоть мне и не удалось предъявить ему силу, не стоило показывать слабость. Я даже не дал понять, что слышу его.
Между тем карета остановилась недалеко от меня. Женщина вышла и теперь приближалась ко мне как неизбежное неостановимое зло. Стража в оцеплении безмолвно пропустила ее.
– Да сбудется Тьма! – бодро произнесла она.
– Мир вам, мисс Мокридж, – не было смысла притворяться, что я не узнаю ее. Передо мной стояла дочь покойного барона Моргентау, автор знаменитой „Хроники моей королевы“, заочно приговоренная на родине к смертной казни. В отличие от отца, мятежного сторонника Елизаветы, мисс Мокридж (она носила имя матери) осталась верна Марии и написала своеобразную летопись ее правления. Я читал это, признанное крамольным сочинение, и не могу отказать ему ни в точности, ни в живости изложения. Именно это творение и послужило причиной осуждения, хотя формально главным пунктом обвинения против мисс Мокридж стало ее пристрастие к Игре.
– Вы тоже здесь, сэр Питер, – удовлетворенно отметила она.
– Как посол своей государыни.
Мисс Мокридж одобрительно кивнула:
– О да, все мы ее послы: и вы, и я, и Уайтхаузы. Елизавета всех нас отправила сюда.
Колючие ее глаза наткнулись на Ланса.
– Ее светлости доложили о причине моего приезда?
– Вы напрасно спешили, мисс Мокридж, – мой бывший рыцарь и не пытался скрыть свою неприязнь к незванной посетительнице. – Ваш должник ушел во Тьму.
– У меня здесь не один должник, – живо откликнулась баронесса. – Надеюсь, ее светлость все же примет меня.
Ланс промолчал; похоже, он не разделял надежд мисс Мокридж.
– Давно вы здесь, сэр Питер? – обратилась она ко мне.
– Я приехал вчера вечером, сударыня, – не мог не ответить я.
– О так вы совсем свежий житель Ночи, – усмехнулась мисс Мокридж. – Я вам завидую: у вас впереди узнавание.
– Боюсь, что у меня уже слишком много впечатлений.
Она с интересом взглянула на меня:
– Не беспокойтесь, это ощущение скоро исчезнет. И останется только скука.
Молодой слуга, совсем еще мальчик осторожно подошел к нам и, в глаза баронессе заглядывая, тем не менее, твердо произнес:
– Ее светлость просит вас пройти в Дорожный Покой. Она примет вас позже.
Лицо мисс Мокридж дрогнуло.
– Ваша милость вероятно изволили забыть, – ухмыльнулся Ланс, – что все просители, прибышие в замок в день шестой, как и прочие гости, должны покинуть его до полуночи. Ибо день седьмой посвящен Ночи.
Баронесса величественно кивнула пажу:
– Мои вещи в карете.
Она уже сложила губы в церемониальной улыбке, чтобы распрощаться с нами, но отчего-то раздумала.
– Скажите, сэр Питер, все ли экземпляры моей книги уже сожжены? – обратилась она ко мне.
– Уцелело не менее пяти штук, – не без удовольствия ответил я. – Одна из них – в библиотеке ее величества с личными пометками государыни.
– Когда-нибудь я полистаю еe, неприменно полистаю, – мечтательно протянула баронесса. Мальчик проскользнул мимо с ее вещами, и мисс Мокридж наконец распрощалась с нами.
– Ланс, – вдруг вспомнил-спохватился я, – в чем суть наказания, объявленного Джайлсу?
– Черная печать, – нехотя ответил мой бывший рыцарь, – означает, что Ночь лишила его своего покровительства. И любое покушение на него останется безнаказанным. Впрочем, пока он душеприказчик бедного Мартина, с ним ничего не случится. Каждый обязан исполнить свой долг до конца.
15
В отличие от нашей столицы, резиденция леди Джейн была именно крепостью, состоящей из замка, Храма и жилых помещений для воинов и слуг. Никаких иных жителей, коих можно было бы именовать горожанами, в ней не было. Зато все свободное пространство занимал сад, какого не было и у нашей королевы. Попрощавшись с Лансом, я направился было туда, но, не дойдя, вернулся к замку и прошел в отведенные мне покои.
Я ждал, что герцогиня вот-вот призовет меня, но она словно забыла о моем существовании. Что означала эта перемена? Отказ от переговоров? А может быть, возобновление войны? Почему так засуетились воины перед Храмом? С чем связан внезапный (герцогиня явно не ждала его) приезд Главного Надзирателя Игры? Даже для меня, мало в дела Найта посвященного, не оставалось секретом, что, всякий раз, покидая страну, оставляла блюстителем престола не сестру свою, наследницу, но сэра Реджинальда Поула, Глаза Ночи. Например, на войну отправляясь…