Тень, мелькнувшая по лицу леди Энн, отчетливо свидетельствовала, что такой оборот дела несколько не устраивает ее; разумеется, она знала закон, но, как часто бывает, до сих пор не прилагала его к себе. Но и отступать она тоже не собиралась.
– Да, миледи, – еще раз повторила принцесса Миднайт, смиренно склонив голову.
Некоторое время сестры молча стояли друг против друга. Затем старшая двинулась навстречу младшей. Это было дивное зрелище: леди Джейн не шла, а как бы плыла над землей. Приблизившись к юной принцессе, она отчетливо произнесла, почти не разжимая губ:
– Светлый Бог ваш тоже требует крови, сестрица.
Тонкие брови леди Энн стремительно взлетели вверх:
– Должна ли я выслушивать это от вас, миледи?!
– Я, по крайней мере, не лгу! – герцогиня стремительно отвернулась и поплыла прочь. Лишь взлетев по ступеням к самой двери, она полуобернулась и, глядя не на сестру, но на меня, во тьме скрытого, повелительно произнесла:
– Если увидите сэра Питера, попросите его подняться ко мне в кабинет.
Принцесса немного постояла как бы в задумчивости, а потом двинулась вслед за сестрой. Я живо представил себе, что она немедленно, как простая служанка, отправится в отведенные мне покои, чтобы передать приказное приглашение сестры, и мне стало немного жаль ее.
– Доброй ночи, миледи, – проговорил я, несколько торопливо следуя за ней.
Леди Энн мило улыбнулась мне:
– Как хорошо, что я встретила вас, сэр Питер. Леди Джейн изъявила желание видеть вас в своем кабинете.
Я почтительно склонился. Принцесса сочла свою миссию исполненной, но я осторожным жестом остановил ее.
– Прошу прощения, миледи, не мне – чужестранцу – вмешиваться в здешние дела, но… – я запнулся, затрудняясь изъяснить суть моих сомнений
Принцесса вопросительно смотрела на меня.
– Но мне представляется, миледи, вы чрезмерно суровы к младшему Кеплену, – наконец выговорил я.
Лицо леди Энн стремительно обретало черты неправедно обиженного ребенка.
– Как сэр Питер, – дрожащим голосом проговорила она, – и вы, даже вы, не понимаете меня? Как можно?
Я с ужасом глядел в ее невинное, готовое пролиться слезами лицо.
– Конечно для здешних мест 500 найтских талеров – деньги немалые, а для нашего Полуденного королевства и вовсе целое состояние. Но все же они не столь велики, чтобы предать мучительной казни человека, похитившего их у отца в минуту душевной слабости?
Лицо леди Энн постепенно наливалось уже знакомыми мне чертами праведной жестокости. Но я старательно не замечал этого.
– Не лучше ль было, миледи, предоставить самой семье наказание сбившегося с верного пути юноши? Тем более что законы Найта дозволяют такое?..
– Нет! – принцесса Миднайт, наконец, обрела голос. – Это – было бы непростительной снисходительностью с нашей стороны.
– Мы должны всегда следовать путем Всевидящего, – разгорячась, продолжала она. – Разве не лишил Он природного бессмертия перволюдей, преступивших запрет его всего лишь из любопытства, свойственного созданиям неопытным и юным? Неужто посмеете вы обвинить Его в жестокости?
– Если бы вы знали, миледи, как часто он потом сожалел об этом, – еле слышно произнес я. – Прежде все было так ясно и светло…
Разумеется, мне не стоило произносить подобное вслух. И не потому, что я практически выдал себя. Просто зерно истины не смеет прорасти в почве невозделанной.
На юную принцессу было больно смотреть: она уподобилась иному примеру наказания свыше. Словно соляной столб застыла леди Энн. И лишь гневно оскаленный рот выдавал обуревавшие ее чувства.
– Вы лжете, сэр П-Питер, – сделав усилие, выдохнула она, – лжете, прикрываясь именем Всевидящего…
– Сейчас, к сожалению, нет, – столь же тихо ответил я. – Хотя кто из нас однажды не делал этого, утешая себя тем, что грешит во славу Его?
– Да, мы несовершенны и ошибаемся, – пылко возразила леди Энн, – но как смеете вы, откуда бы вы ни пришли, уподоблять Его нам?
Расплата за собственную неосторожность уже настигала меня, и я почел за благо более не испытывать судьбу и смиренно молчал. Принцесса Миднайт увидела в сем знак моего поражения.
– Хотите вы или нет, но вам придется узреть торжество истины, – ломким голосом произнесла она.
– А вам, миледи, придется исполнить этот обряд, – вновь не сдержался я. Тогда я еще не понимал, о чем говорю. Но юная принцесса уже решила для себя все:
– Я смиренно снесу эту муку.
Леди Энн стояла предо мной, величественная и простая. Черты ее лица совершенно разгладились и, казалось, что это именно ее через несколько часов предадут мучительной казни. Но вот иная тень пробежала по лицу принцессы.