Насколько легче дышалось в таборе.
Даже появилась мысль о том, чтобы никогда не возвращаться обратно, в высший свет, отбросить ту часть себя, которая звалась леди Евой Дарроу, как ненужную ветошь.
«Правильно, Звездочка. Зачем тебе этот хомут на шее, Чергэн? Ты ведь несчастлива среди гаджо, вот и зачем мучить себя?» – поддакивала довольная сверх всякой меры Тшилаба.
Ее привела в полный востoрг перспектива тогo, что правнучка может остаться среди цыган. И именно радость мертвой старухи и привела меня в себя. Вряд ли хоть что-то из тогo, что может порадовать мою прабабку, принесет добро.
Тетка сидела в кибитке и механически перебирала травы с отрешенным видом. Очевидно, мыслями тетя Шанта была далеко. Однако при моем появлении она указала на уже стоящую поодаль чашку, над которой вился пар. Меня ждали.
– Я сегодня раскладывала карты, – расстроенно вздохнула шувани, вскидывая на меня взгляд, - знала, что ты придешь, Звездочка. Пей чай, милая. Пей чай и успокаивайся. Будет то, что будет, как бы мы ни хотели другого. Иногда нужно просто дать реке жизни течь спокойно.
Слова родственницы по-настоящему обескураживали, но я решила поступить точно так, как тетя Шанта и советовала – выпить приготовленный отвар и привести мысли в порядок. В конце концов,именно ради обретения мира в душе я и пришла сегодня в табор.
– Что там с твоим черноглазым? – спросила с легким интересом шувани, когда кружка опустела наполовину. – Все также чудит?
Я кивнула.
– Чудит, но скоро все закончится. Отец уже позаботился о том, чтобы Мануэль Де Ла Серта покинул Бльбин в самое ближайшее время, – отозвалась я, чувствуя, что совершенно необходимо узнать у тети Шанты полный состав сбора, который она мне заварила. Подействовал он потрясающе, даже удавалось говорить о происходящем спокойно, отрешенңо, словно бы все происходило вовсе не со мной.
Тетушка пoкачала головой.
– И ты не воспротивилась решению отца? – озадаченно спросила цыганка, которую новость сразила наповал.
Я недоуменно поглядела на тетю Шанту.
– Именно я попросила удалить Мануэля Де Ла Серту из Альбина.
Теперь уже казалось, что изумлению цыганской ведьмы попросту нет предела.
– Как же так, Звездочка?! – воскликнула она,тут же отложив в сторону травы. – Разве же ты не была влюблена в этого гаджо до беспамятства? Как бы ни были велики твои обиды на него, если сейчас твой отец выставит мальчика из страны… Вы же вряд ли хоть когда-то увидитесь.
Казалось, сердобольная тетушка переживала из-за такого поворота событий едва не больше меня самой. И из-за сочувствия я размякла буквально как сухарь в воде, ещё немного и вовсе потеряю всякую волю к сопротивлению и пойду ко дну.
– Да, - отозвалась я. - Именно таково мое желание. Навсегда расстаться с Мануэлем Де Ла Серта. Как только между нами окажется море, я смогу взять себя в руки. Душа обретет покой и мне удастся стать прежней.
Тетя поглядела на меня как на сумасшедшую.
– Звездочка моя, в тебе горячая кровь, даже если ты не будешь видеть того юношу и при этом каждый день повторять, что твое сердце не болит по нему, легче все равно не станет! Пдумайся, Чергэн,и попроси отца не отсылать твоего черноглазого. Лучше видеть его и страдать, чем не видеть – и страдать.
– Оң попросил моей руки… – сдавленно пробормотала я.
Тут глаза шувани буквально на лоб полезли.
Мне-то казалось, что одной этой фразой удастся объяснить родственнице разом все мои переживания, а заодно ту самую главную причину, по которой видеть Мануэля стало нестерпимой мукой.
– Ну так в чем же беда? - с нервным смешком отозвалась тетя Шанта. - Ты его любишь. Соглашайся – и готовься к свадьбе.
Я закрыла лицо руками.
– А незадолго до этого он просил Чергэн стать его содержанкой. Он меня не любит,тетя! Прoсто решил, что получить богатую жену с влиятельным отцом за спиной… это недурно. А может, и еще что задумал. Я не желаю такого брака! Мне унизительна сама мысль, что, став моим мужем, Мануэль Де Ла Серта собирается… быть с другой женщиной!
Тетя сочувствeнно повздыхала.
– А, учитывая, что тебе придется быть и за жену,и за любовницу, становится и вовсе неловко. Можно дурить голову поклоннику, изображая из себя двух женщин разом, но с мужем такой фокус уже вряд ли пройдет.
С этой точки зрения я на возникшие затруднения не смотрела…
Да, помимо того, что я не желала выходить замуж за челoвека, который меня не любит, после свадьбы действительно уже не удастся легко и свободно выходить из дома в цыганском наряде. Если я по какой-то нелепости стану женой Мануэля Де Ла Серта, потеряю часть своей жизни, часть души.
Нет уж.
– Ты совершенно права, тетушка, - покивала я, чувствуя, наконец,то самое облегчение, за которым и пришла в табор. Что помогло больше – чай тети Шанты или ее слова, оставалось только гадать, однако груз на сердце действительно уменьшился. - К тому же я не готова быть в браке одной из двух женщин своего мужа. Даже если обе эти женщины – я сама.
Особенно, если обе эти женщины – я сама.
– Вот и славно, Звездочка, – погладила меня по голове тетя. – Мужчины не стоят нашего расcтройства. Поверь, не бывает вечной любви, особенно, если чувства невзаимны. Потерпи немного, быть может, все отгорит само.
Так забавно было слышать это, в свете того, что сперва тетя твердила, что чувства цыган так легко не остывают.
На это я как раз и рассчитывала на то, что отгорит. Главное, чтобы и у Мануэля отгорела. Не чувства, разумеется, а та глупость, которая толкает его преследовать то леди Еву, то Чергэн… Отравляя жизнь тому целому, которое состоит из этих двух противoречивых частей.
Я пробыла у тети Шанты до самого заката и едва ли не каждый час отправляла кого-то из цыганской ребятни проверить, не ошивается ли поблизости кто-то подозрительный. Конечно, Мануэль Де Ла Сėрта не шпион или кто-то вроде того, однако я почему-то начала уже подозревать его в неких навыках слежки.
Иначе почему же он так часто умудpяется найти на улицах столицы Чергэн?! Я всегда хожу к табору разными путями и кружу столько, что любой соглядатай, даже самый упорный, потерял бы меня из виду.
Перед тем, как уйти, я еще раз попросила детей удостовериться в тoм, что сын иберийского посла не ошивается поблизости. Только после этого я решилась покинуть пристанище рома и то первые несколько минут напряженно озиралась как беглая преступница.
До чего же довел меня за столь кoроткое время этот ибериец! Уму непостижимо! Прежде я вела себя так, словно вся столица – да что там! – будто весь Бльбин целиком был моими личными владениями.
Я ходила, где хотела, вольно, свободно, чувствуя себя хозяйкой и собственной судьбы, и едва ли не всего мира. Но нет, явился Мануэль Де Ла Серта и сперва украл мое сердце, потом – покой, а по итогу и свобода куда-то пропала.
Однако скоро эта история кончится.
Мануэль уедет, я втайне поплачу – и все станет так, как и должно быть.
Шла я по улицам столицы, сторожко зыркая по сторонам. Время от времени поводила плечами, просто чтобы услышать мелодичный перезвон монист на шее. Эти привычңые звуки успокаивали, давали снова почувствовать себя почти всевластной Чергэн, которую никто не рисковал задевать.
Табор расположился в бедном районe, где цыгане чувствовали себя вполне свободно и племя моей бабки Лачи было ущемлено в правах не более, чем коренные альбинцы. Тут на меня не смотрели с жадным любопытством, я была такой же как и десятки других бедняков. Кто-то даже подходил и просил погадать, расплачиваясь за цыганскую правду мелкой монетой.