Ну и неважно. Главное, чтоб выжил. А все остальное — пустое.
Меч в моих руках. Теперь следовало только вовремя нанести удар.
Брат вырвал меня из размышлений, как всегда, заявившись в комнату без стука. Его мало волновали условности, когда речь заходили о любимой сестре.
— Все прихорашиваешься, Первая? — мягко спросил Эдвард.
Зная о моих чувствах, он пытался оберегать их как мог. Второй понимал, что какова бы ни была моя сила, как бы ни держала я себя в руках, мне тоже требуется участие.
— Нет, — покачала головой я. — Всего лишь собираюсь с духом перед поездкой.
Брат подошел поближе и обнял меня сзади, словно окутал меня теплым коконом любви и поддержки.
— Ты сегодня такая красивая, Ева… Де Ла Серта дурак, что не понял, какая ты драгоценность.
Мне оставалось только тихо рассмеяться. Дурак… Он вовсе не глуп. А я вовсе не красива.
— Ты же знаешь, он вовсе не дурак. Просто не судьба… Так бывает порой. Ничего страшно на самом деле. Просто сложилось именно так.
Я ревновала, бешено ревновала и стыдилась этого чувства… Мануэль Де Ла Серта ведь даже не мой и моим не станет, так какое право я могу злиться из-за того, что он улыбается другим?
— Это все цыганские бредни, — мягко уверил меня брат. — Судьба — это то, что сами люди создают, а вовсе не чья-то воля.
Спорить смысла не имело. Брат жил иначе, не так как я. И думал иначе. Он не верил во многое из того, что мне приходилось делать постоянно.
Спорить смысла не имело. Но я всего равно сказала:
— Судьба существует, Эдвард. Но я решила изменить ее. Хотя бы для этого человека. Судьба Мануэля Де Ла Серта умереть. И я хочу этого избежать.
Меч в моих руках. И я разрублю этот узел.
— Ему не зря снилась черная кошка, — добавила я тихо. — Кошка, которая не дала проехать путь до конца. Мне быть той кошкой.
Руки близнеца сжались на мгновение сильнее.
— Лошадь может легко растоптать кошку, Ева. Вряд ли тебе придется по вкусу получить удар копытом.
В ответ я фыркнула.
— Не боюсь. Я очень ловкая кошка.
Когда наше семейство вошло в гостиную дома иберийского посла, все собравшиеся обернулись.
Удивительный контраст: тонкая, почти прозрачная Эмма в розовом и рядом я, по-цыгански смуглая, в вишневом платье. Мы не могли не привлечь внимания.
Тут же к нам подошла господин маркиз с супругой, и я отметила, как же бледная и измучена женщина. Казалось, словно бы силы покинули ее за прошедшие дни. Так мучает тревога, неизбывный страх за дорогого человека. Уж не знаю, как подобное вышло, но она знала, что ее сын на самом деле умирает.
А он, несомненно, умирал. Одного взгляда, брошенного украдкой, оказалось достаточно, чтобы понять: Де Ла Серта живет последние дни на земле. Проклятие вошло в полную силу и сводило в могилу жертву колдовства. Я сама была в шаге от смерти, как мне казалось, от ужаса и обреченности.
Наверное, собственная гибель не может испугать так сильно, как гибель любимого человека.
— Первая, что тебя так сильно испугало? — еле слышно спросил меня брат, который стоял позади как верная тень.
Я зябко передернула плечами и произнесла:
— Время подходит. Сегодня мне придется делать множество глупостей, Второй. Помоги спасти его.
— Всегда рядом. Не бойся, Первая, ты победишь. Разве может быть иначе?
Не может быть. Осталось только себя убедить в том, что это истинная правда.
Никогда прежде не доводилось мне схватываться за чью-то жизнь.
Братья Де Ла Серта подошли к нам сразу после родителей и вели себя крайне любезно, разумеется, более всего внимания уделяли младшей. Мануэль казался куда больше прежнего рассеян, взгляд его то и дело устремлялся в пустоту. На вопросы молодой человек подчас отвечал невпопад, и осанка иберийца уже не была столь же горделива, как раньше.
К шее он прикасался еще чаще.
— Как вы себя чувствует, сэр? — посчитала возможным спросить у Мануэля я.
Тот, казалось, даже не сразу услышал мой вопрос.
— Не очень хорошо, леди Ева. Должно быть, климат вашей страны слишком суров для меня, — с чуть вымученной улыбкой ответил все же на мой вопрос Де Ла Серта.
Я серьезно и внимательно взглянула ему в глаза. Не очень хорошо. Очень уж мягкое выражение для того, что по капле теряет жизнь.
— Действительно? — спросила я, демонстрируя недоверие.
— Что, слишком легкомысленное заявление для человека, которому дважды напророчили смерть? — лукаво спросил Мануэль Де Ла Серта, сверкнув белозубой улыбкой.