— Леди Ева, я еще не сказала, как хорошо вы сегодня выглядите, — достаточно сердечно улыбнулась мне хозяйка дома. — Это мое упущение.
Я позволила себе мягкую улыбку.
— Благодарю вас, госпожа маркиза, право, мой внешний вид не стоит таких комплиментов. Скажите, как здоровье вашего сына? Он держится так бодро… Но…
Марисоль Де Ла Серта мгновенно побледнела.
— Вы тоже заметили? Ах, но он так упрям, твердит, будто бы прекрасно себя чувствует и отказывается принимать докторов… Я так волнуюсь… Но мужчины Де Ла Серта все ужасно упрямы. Если уж что-то вбили себе в голову, то ничего не поделаешь… А тут еще эти дурные предзнаменования. Сны… И цыганка эта… Вы же наверняка слышали об этой колдунье, уж не помню, как ее зовут, но все отзываются о ней с каким-то странным благоговением. Меня так смущают эти ваши развлечения…
Маркиза решила не упоминать о том, что и сама колдунов пыталась привести к упрямцу-сыну. Двойная мораль, как она есть…
Я хотела что-то ответить… Но из того конца гостиной, где я некоторое время назад находилась, раздались крики.
«Вот оно!» — поняла я и с неприличной поспешностью бросилась назад.
Мануэль Де Ла Серта лежал на полу без чувств.
Эмма рыдала на плече у брата.
До всех иных мне дела не было…
Одного взгляда, брошенного на любимого, хватило, чтобы понять: сутки, не более того.
— Господи, что с ним! — ужаснулась госпожа маркиза на иберийском, и принялась раздавать распоряжения слугам, а после пришел черед для того, чтобы выпроводить и гостей.
Молодой человек так и не приходил в себя. Да и не смог бы… Тут уж и не поможешь ничем, я не сомневалась.
— Что будем делать? — тихо спросил Эдвард.
Размышляла я недолго. Все же заявить о своем даре чужим я не могла… Не имела права выдать себя.
— Чергэн к больному пустят, — тихо отозвалась я. — Маркиза уже и так пыталась привести к сыну колдунов. И о цыганской шувани она знает. Поспешим домой.
Время утекало как песок сквозь пальцы, нельзя было терять ни единой секунды. Поэтому я не стала ни объясняться с матерью, ни успокаивать рыдающую сестру. Следовало как можно скорее оказаться дома и снова принять облик цыганки.
— Я довезу тебя на лошади до дома Де Ла Серта. Мы успеем, не волнуйся, — заверил меня Эдвард.
Мы должны были успеть.
— Только бы тебе не попасться на глаза знакомым с цыганкой за спиной, — усмехнулась в ответ я.
Больше всего в тот момент я была благодарна матери. Она молчала.
Ближе к закату у ворот особняка иберийского посла появилась молодая шувани Чергэн в цветастых юбках, алой блузе и повязанном на голове платком. На шее переливалось золотое ожерелье, надетое по такому особому случаю.
Цыгане говорят «Бедный — считай, что вор», а воровкой я не была, и намеревалась показать это хозяевам дома. Меня ни купить, ни продать.
Вышедший лакей сперва растеряно разглядывал меня, словно не веря своим глазам.
Ну, нужно признать, что я была действительно колоритным персонажем.
— Чего тебе, девушка? — наконец, нашелся слуга.
Я высокомерно хмыкнула и сказала:
— Скажи хозяевам, что Чергэн пришла. Сами поймут зачем.
Ждать на крыльце пришлось еще полчаса. И за это время я извелась свыше всякой меры. Что они могут обсуждать так долго, когда сын умирает? Мануэлю не так долго осталось… А работа предстояла длинная.
А что если меня все-таки меня все-таки не пустят? Внутри все сжалось. Он же умрет тогда…
В тот момент я была готова молиться кому угодно, лишь бы меня пропустили внутрь, дали видеть Мануэля.
Когда ко мне вышла сама маркиза, я едва не выдохнула от облегчения. Выставлять бы меня отправили слугу, не хозяйку дома. Вероятно, отчаяние Де Ла Серта было столь велико, что победило и родовую спесь, и то боязливое презрение, которое обычно вызывали цыгане.
— Вы действительно Чергэн, девушка? — неуверенно спросила женщина.
Мне показалось, будто она постарела за прошедшие часы.
Взгляд у женщины был затравленный, словно у попавшей в капкан волчицы. Если б ей дали возможность, она бы отгрызла себе лапу, только бы весь творящийся вокруг нее кошмар прекратился.
— В таборе так кличут, — кивнула я, горделиво выпрямившись. Пусть смотрит и видит, к ней явилась не нищенка за подаянием. — К больному веди, хозяйка. Время-то на исходе.
В холле обнаружилось препятствие в виде господина маркиза. Тот был красным от гнева и явно не желал пускать неграмотную колдунью к наследнику.
— Ты ума лишилась, Марисоль! Это… существо… и пускать к нашему сыну! — заговорил он на иберийском.