— Правда, — выдавила из себя и через силу улыбнулась.
Нечего пугать ребенка! Тем более, если я могу видеть эту дрянь, значит могу и избавиться от нее. Удалить как клеща. Вот только как это скажется на ребенке? Я же не лекарь и почти ничего не смыслю в магии. Но если верить Алексу, а у него с прямолинейностью все в порядке, Яниса все равно не вылечить обычными методами. Лишь моя магия способна на такое чудо. Не знаю, смогу ли я спасти замок, но Яниса помочь просто обязана. Он же совсем маленький, жизни не видел. — Все в порядке, — сказала я, погладив мальчика по голове. — Можешь спать дальше.
— А ты?
— А я посижу здесь и посторожу твой сон.
У меня чуть лицо не свело от улыбки, но Янис мне поверил. Он широко зевнул, послушно закрыл глаза и примостился на краешке постели, а я, кажется, решилась. Дождалась, пока дыхание ребенка станет ровным, и снова посмотрела на него «волшебным» зрением. Сгусток был на месте и пугал своей тьмой, тем, как в нем ворочались темные нити, вспыхивающие зеленоватыми искрами. К этому даже прикасаться было противно. Противно и страшно, но отступить — означало отдать такого чистого и удивительного мальчика этой гадости. А я не отдам!
Осторожно, чтобы не разбудить Яниса, я все-таки коснулась пятна на его затылке. Если аура была теплой, то здесь было ощущение, что я набрала горсть льда, который холодом впился в мои ладони, и даже повязки на руках не спасли. Это был словно другой уровень, не физический, а еще глубже. Только вытащить эту мерзость оказалось не так просто: от моего касания она будто еще глубже вросла в Яниса, вцепилась в него всеми своими многочисленными лапками. Сходство с клещом стало еще сильнее, а я поняла, что просто снять его не получится, не разбудив при этом мальчика. И вообще, просто снять не получится, пока он крепится щупальцами. Тогда я потянулась к ним, решив по одному «разгибать пальчики»: стукнула силой феникса по ближайшему щупальцу, и оно с искрами растаяло у меня на глазах. Захотелось вскочить и исполнить победный танец, но я напомнила себе, что сейчас я в роли хирурга, удаляющего все ненужное, и взялась за следующую лапку.
Не сказать, что это было просто. Лапок было много: тонких и толстых, едва касающихся ауры и глубоко укоренившихся в сияющем свете. Может, владей я силой феникса в полной мере, я бы могла сбить дрянь одним ударом, выжечь ее изнутри, но я делала первые шаги, и где-то после десятого щупальца перестала их считать. Точнее, сбилась со счета, потому что в комнате стало очень жарко, пот тек у меня по спине и лицу, от напряжения у меня свело руки, но я продолжала вытаскивать эти иглы из Яниса. Вытягивать из него всю эту жесть, пока не вытянула целиком и не сбила на пол.
Мерзость зашипела, разъела каменный пол, будто кислотой, и растаяла.
— Что это, Даша? — снова проснулся мой «пациент», во все глаза рассматривая дырку в полу. Удивительно, что он раньше этого не сделал, но может, дело было в том, что я хотела, чтобы он спал.
— Черная магия, я полагаю. — Надо было соврать, но я была слишком в шоке, чтобы придумать что-то более-менее правдоподобное.
— Ты же сказала, что я чистый, — насупился Янис, как только дети умеют делать.
— Прости, не хотела тебя пугать. И, как видишь, — я кивнула на то, что совсем недавно было сгустком тьмы, — все закончилось.
— Ты можешь спасти замок! — Его глаза возбужденно засияли, а я бы и хотела обрадовать малыша да не смогла. Потому что покачнулась и просто рухнула на постель, практически мордой в подушку. Правда, в моем случае в покрывало. Мои веки схлопнулись, а в голове зашумело, как от резкого скачка сахара в крови или пониженного давления.
— Это вряд ли, — язык у меня тоже едва ворочался. — Разве что полежу сначала немножко. Посплю.
Меня вырубало. Кажется, все силы ушли на битву со сгустком: и волшебные феникса, и мои физические, потому что я куда-то проваливалась, проваливалась, проваливалась…
— Даша, тебе нельзя спать! — прервал мое падение детский голос.
— Что? Почему? — Мне было сложно думать, не то что говорить. Реальность то вспыхивала, то гасла, как неисправный выключатель. Но панику Яниса я почувствовала хорошо, поэтому встрепенулась.
— Твои руки. Смотри! На них тоже тьма.
Я посмотрела на свои ладони и ничего не увидела. Разве что чесаться они стали сильнее: я снова инстинктивно потерла их друг об друга. Только после до меня дошло, что надо смотреть сердцем и все такое.
Посмотрела и едва не заорала, потому что по моим ладоням, из самого центра, растеклись чернильные кляксы знакомой мерзости.