Проводив лорда Гамильтона, Гревилл почувствовал, что задыхается. Отказ со стороны Миддлтона означал, что выгодно жениться вскоре не удастся, а потому строительство дома, которое он никак не мог закончить, бесполезно. Попытка продать дом тоже оказалась неудачной. Цены на недостроенную недвижимость были невысокими, к тому же покупателей не вполне устраивал то внешний вид, то необходимость перепланировки, то хлопоты, связанные с окончанием строительства.
В конце концов Гревилл продал дом настолько невыгодно, что даже не окупил услуги архитектора.
Отказавшись в целях экономии от съемного жилья в Лондоне, где большей частью укрывался от общения с любовницей, Чарльз теперь был вынужден ночевать в Эджуэр-Роу, то есть видеть Эмму и ее мать постоянно. Это обрадовало девушку, но совсем не радовало самого Гревилла.
Попытка продать свою коллекцию картин и погреб с дорогими винами тоже не принесла денег, сделка немыслимо затянулась, рискуя просто сорваться.
Денег не было, зато росли долги, стало казаться, что все неприятности начались с появлением в его жизни Эммы, и это, конечно, не способствовало хорошим отношениям.
И все равно Гревилл не терял надежды сбыть Эмму своему дяде. Он с утроенной энергией принялся обучать девушку светским манерам и правилам поведения в обществе, учил грамотно писать (этому Эмма не научится никогда, даже через десять лет ее письма будут больше похожи на каракули безграмотной деревенской девчонки, чем на письмо леди).
Если бы Эмма знала, сколько и какие усилия приложил Чарльз Гревилл, чтобы сплавить ее дяде в Неаполь, наверняка ушла бы пешком из его дома куда глаза глядят! Но Чарльз не столь глуп, чтобы рассказывать наивной молодой женщине о своих попытках ее куда-нибудь сбыть с рук.
В Неаполь летели письма племянника дяде, где помимо коротких отчетов о делах в имениях и новинках художественных аукционов имелись пространные рассуждения о прелести Эммы и ее многочисленных неоспоримых достоинствах.
Лорд Гамильтон сопротивлялся:
«Если ты полагаешь, что Неаполь большой город и потому в нем можно скрыть что угодно и кого угодно, то могу возразить. Неаполь сродни провинции, здесь каждый человек на виду, каждый поступок обсуждаем. Если ты, молодой человек, содержишь красивую девушку в небольшом домике на окраине Лондона, об этом может никто не знать. Но если я, посол Англии при дворе Его Величества короля Обеих Сицилий, заведу себе пассию, об этом узнают все, и прежде всего в Лондоне. Ты желаешь моей отставки? Может, проще дать деньги на содержание твоей красотки и умницы где-нибудь в тихом местечке?»
Гревилл убеждал, что Эмму вовсе не обязательно держать на территории посольства, что она может жить вдали от центра города в маленьком домике с матерью, а сам лорд захаживать туда отдыхать душой… Что он только ни писал, дядя оставался стоек:
«Я старый больной человек, мне не нужна любовница. Разве что жена…»
Вот последнее и приводило Чарльза в ужас, потому что жена означала право на наследство!
Гревилл решил объясниться с дядей открыто. Он честно описал свое положение, намерение жениться и невозможность сделать это, пока Эмма с ним. Рассказал также о надежде на наследство (живите долго, дорогой дядя!), но лишь как хороший довод в выгодном сватовстве.
«Мне иначе никак, если я не женюсь, то хоть по миру иди».
Гамильтон ответил тоже прямо и честно:
«Единственным наследником назван ты, завещание составлено сразу после смерти моей супруги. Все коллекции и мои имения достанутся тебе, Чарльз. А вот от девушки уволь. Она любит тебя, а ко мне сможет отнестись только с уважением, и то если никогда не узнает, что мы с тобой о ней торговались. Взять ее к себе — значит взять ответственность за ее жизнь, ее судьбу. А если она полюбит кого-то другого, более молодого и красивого? Чувствовать себя рогоносцем или отказать ей в опеке? Кроме того, подумай и о чувствах самой Эммы, как она перенесет вот такое удаление от тебя. И не нужно расписывать ее чистоплотность и прелесть как любовницы, какой из меня любовник для молодой девушки!»
Щепетильность дяди приводила Гревилла в отчаянье! Чертов аристократ! Как он не понимает, что Чарльзу нужна уверенность, что у него нет наглой красотки, способной прибрать к рукам действительно прибрать к рукам действительно ценные коллекции и его деньги? Сегодня такой нет, а как можно поручиться, что не появится завтра?
Он заботится о чувствах Эммы… Это, конечно, хорошо, лорд Гамильтон весьма тактичен и добр, но не лучше ли подумать о чувствах племянника, которого скоро выставят из дома вместе с этой чуткой Эммой! Только Эмма быстро утешится, найдя себе очередного Гарри или Чарльза, а куда деваться ему? Расчеты на постройку и последующую продажу дома не оправдались, на быструю и выгодную женитьбу тоже. Меняется правительство, значит, придется уходить с должности и ему, что тогда, куда тогда девать Эмму. А есть еще ее мать и ребенок!