— Если не будешь делать это обнаженной, то прилично. Даже интересно, я никогда такого не видел. Живая скульптура… надо же придумать!
— Я еще могу. Показать?
Девушка демонстрировала все новые и новые позы и чувства.
— Какая же вы одаренная, Эмма!
Она была смущена тем, что получила столь лестный отзыв.
— А гостям показать можно?
— Если вот так, то можно.
— Я не делаю ничего предосудительного, не показываю свое тело обнаженным.
Гости на вилле стали частыми, почти каждый вечер собиралась самая разная публика.
— Это королевский двор?
— Нет, что вы, король и королева здесь не бывают. И нас к себе не пустят на прием.
Эмма хотела спросить почему, но опомнилась и поинтересовалась иначе:
— Даже вас?
— Я бываю. Я дружен с королем.
— Расскажите!
— О, король в Неаполе необычен.
— Чем?
— Тем, что это королева.
— Неаполем правит королева? Но я слышала, что король.
— Вы правильно слышали, только королем правит королева, следовательно, и Неаполем тоже.
Эмма расхохоталась. Лорд Гамильтон подумал, что ей стоит подсказать не раскрывать так рот, хоть он и хорош, и зубки белые, а еще не смеяться громко.
Девушка тут же доказала, что способна схватывать даже мысли на лету:
— Я громко смеюсь?
Гамильтон только кивнул. Она умница, достаточно лишь намекнуть.
— Король толст, некрасив и покрыт лишаем. При общении старайтесь не прикасаться к его волосистой части головы, чтобы не подцепить эту гадость.
— Где я могу общаться с королем, чтобы подцепить от него лишай?!
— Я на всякий случай, хотя он непременно найдет способ познакомиться с вами поближе, уже спрашивал.
— Вас?
— Да. Он любит охоту, в этом мы единодушны, а где, как не на охоте, люди становятся приятелями? Да, еще король груб, часто несдержан и косноязычен. Не ищите в его словах ни особого ума, ни легкости. Обожает сальные анекдоты, которые полагается слушать с улыбкой даже в сотый раз, а по окончании посмеяться в кулачок или прикрыться веером. Обижаться нельзя, даже если в них откровенная грубость почище матросской. И крепких выражений не замечайте, король умеет ругаться.
— О!.. Я тоже!
— Что?!
— Я тоже умею ругаться! Чарльз все время отчитывал меня за это.
— Я предпочел бы не слышать ваших ругательств.
— Постараюсь. А королева?
— Королева Шарлотта — дочь Марии-Терезии. Ее сестра Мария-Антуанетта пострадала вовремя революции во Франции. Не будем сейчас о ней, но могу сказать, что все дети Марии-Терезии Австрийской отличаются крепким здоровьем и телосложением.
— Ну, да, я знаю, что их вон сколько перемерло! Мне рассказывали, когда ехали по Франции.
— Не перемерло, а умерло. Но ни один не умер из-за слабости здоровья, всех подкосила оспа. Одну казнили. Мария-Шарлотта тоже крепка, и в мать плодовита, у нее уже пятнадцать детей, и, кажется, это не предел. Едва родив одного, Ее Величество тут же беременеет снова. И, несмотря на свое состояние, она активно участвует в управлении государством.
— Как мне нравится королева Неаполя! Как бы я хотела с ней познакомиться!
— При дворе вы приняты не будете, Мария-Шарлотта блюдет заповеди своей матери, а вот просто познакомиться, думаю, получится. Королева любит красивых людей. Но будьте очень осторожны, королева не любит тех, кому оказывает знаки особого внимания король.
— Плешивый?
— Эмма, умоляю, одно такое слово — и мы вдвоем отправимся в Англию на первом же судне.
— Ах, как было бы хорошо!
— Вам — да, а мне? Придерживайте свой язычок, он у вас явно без костей. И запомните: королева куда хитрей, чем вам покажется.
Все прекрасно, кроме одного: ее письма к Чарльзу оставались без ответа. Гревилл словно забыл, что существует такая девушка, что по его воле Эмма оказалась в Неаполе и что он обещал приехать и забрать ее через полгода.
Нет, Гревилл не забыл, но всячески старался не напоминать о себе. Эмма продолжала забрасывать его письмами, умоляя не бросать. Она подробно рассказывала обо всем: о том, чем занималась, чему научилась, за что ее похвалил лорд Гамильтон, что сделала не так…
Эмма хвастала, что лорд Гамильтон придумал, как обеспечить ее каретой и не поставить при этом в неловкое положение, в том числе и себя. Саму карету перекрасили, а кучера и лакея переодели в новые ливреи. Ведь если ей выезжать в карете лорда Гамильтона, все могут подумать, что она его любовница!
Смешное признание от той, что совсем недавно могла стать чьей-то любовницей запросто. Племянник и дядя сильно изменили Эмму: Гревилл требованием жить тихой, добропорядочной жизнью, а лорд Гамильтон возможностью учиться и многочисленными знакомыми такого уровня, который ей и не снился. Ее живым картинам аплодировали принцы, графы, князья… поэты, художники, музыканты… Совсем иное, чем прежде, общение, иной уровень интеллекта и знаний.