— Леди Гамильтон помогает другим! Она ходит из каюты в каюту и всех успокаивает.
Это действительно было так, Эмма, кажется, оказалась единственной, во всяком случае, одной из очень немногих пассажиров корабля, кто не потерял головы и не боялся шторма. Держась за переборки, она с трудом пробиралась из каюты в каюту и пыталась как-то успокоить, кому-то утереть пот, за кем-то просто убрать… Особенно пришлось повозиться с королевской семьей, потому что те впали в ступор. Одному из принцев стало совсем плохо, у мальчика начались страшные судороги, и только Эмма и миссис Кэдоган нашли в себе силы ухаживать за умирающим ребенком.
Улучив минутку, Эмма спустилась в каюту к мужу. Лорд Гамильтон страдал страшно, и не только от морской болезни. Он очень боялся утонуть, вернее, захлебнуться. Одна только мысль, что в горле будет булькать соленая морская вода, лишала его способности вести себя адекватно. Гамильтон приказал приготовить два пистолета, решив, если корабль пойдет ко дну, просто пустить пулю в лоб.
— Успокойтесь, Уильям, мы вовсе не собираемся тонуть, во всяком случае, в ближайшие несколько лет!
Поняв, что от слуг не будет никакого толка, Эмма позвала мать, и они начали новый обход кают, оказывая помощь нуждающимся. Никто не умел ни ложиться в парусиновые койки, подвешенные в каютах, ни удерживаться в них. Уже появились сломанные руки, ноги, пальцы…
Перевязать, убрать, помочь, просто успокоить, сказав, что потерпеть нужно только до утра, ночной шторм к утру обычно стихает…
Эмма понятия не имела, когда стихает ночной шторм и стихает ли он вообще, но нужно что-то говорить, и она уверенно утверждала, что… шторм им на руку:
— Это не позволит преследователям броситься в погоню! Подумайте, если так швыряет наши большие корабли, что море сделает с маленькими рыбацкими шхунами!
Кажется, королева всерьез поверила, что шторм едва ли не нарочно организован ее хитрой подругой и Нельсоном в целях успешного бегства. Правда, королевская истерика не прекратилась, при каждом новом ударе волн Мария-Шарлотта взвизгивала и начинала кричать, что они уже тонут.
— Ваше Величество, когда мы будем тонуть, вас известят об этом первой! — разозлилась Эмма.
— Да?
Почему-то столь дурацкое обещание на время успокоило королевскую семью, словно узнать первыми значило спастись.
Это не океан, они всего лишь пересекали Тирренское море от Неаполя к Палермо на Сицилии, но казалось, что Нептун поднял против беглецов всю свою мощь.
— Может, лучше было бы остановиться на Капри?
— Ваше Величество, но на Капри негде жить, там нет стольких домов, чтобы приютить нас, к тому же высадиться в такой шторм мы просто не сможем, и корабли разобьет о камни.
— Нас и так разобьет.
— Только не сейчас! — Эмме уже надоело уговаривать не одну королеву, но и короля Фердинанда. Мужчина мог бы помочь, вместо того чтобы ахать и охать.
Сама она потеряла счет времени и даже понимание, что происходит, зная одно — всех надо ободрить, всем помочь, всех поддержать.
Немного погодя очередная истерика:
— А где адмирал, почему его не видно? Он нас бросил! Он уже высадился на берег, оставив нас погибать!
Эмма пришла в ужас, только таких глупостей ей не хватало, но сама тоже задумалась: а где Нельсон, не случилось ли с ним чего-то страшного?!
— Где адмирал?
Мичман, услышав такой идиотский вопрос, пожал печами:
— На своем месте.
— Где это?
— На капитанском мостике.
— Я посмотрю.
— Миледи, адмирал запретил кому-либо выходить на палубу.
— Я только гляну.
Высунув голову, Эмма увидела на капитанском мостике фигуру Нельсона и обрадовалась, что с ним все в порядке, понимая, как трудно однорукому в шторм, когда и здоровые люди едва держатся на ногах.
Вернувшись вниз в королевскую каюту, она громко объявила:
— Адмирал Нельсон стоит, как скала!
Раздался вздох облегчения, словно однорукий адмирал, стоявший на капитанском мостике, был главной гарантией их спасения.
Возможно, так и было. На саму Эмму смотрели, как на единственную надежду.
Когда добрались наконец до Палермо, все были убеждены, что главная заслуга и в удавшемся бегстве, и в том, что выжили во время шторма, принадлежит леди Гамильтон. В Лондон полетели восторженные письма о ее храбром поведении вовремя столь трудного и опасного приключения.
Одним из писавших о поведении леди Гамильтон был лорд Сент-Винсент. Он возносил смелость, хладнокровие и разумность супруги лорда Гамильтона до небес. Тем более странно, что через несколько лет он будет делать вид, что если Эмма и оказала услугу, то только королевской семье, но не больше.