– Неужели вы действительно одобряете этот брак?
Отец снова пожал плечами:
– А почему бы и нет? Полагаю, она будет тебе хорошей женой. Только я очень боюсь, что она со временем разочаруется в тебе. Все-таки адвокат не самый лучший супруг для настоящей леди. Именно поэтому я…
Граф внезапно умолк и обвел взглядом комнату; при этом у него был вид человека, сказавшего все, что он собирался сказать.
Натаниел вопросительно поглядывал на отца, но тот довольно долго молчал. Наконец вдруг улыбнулся и вновь заговорил:
– Послушай, Нат, у меня на тебя виды. На сей раз Кентербери. Мне очень неприятна твоя известность защитника в судах, это правда. Не стоит тебе выступать в Олд-Бейли. Я понимаю, ты делаешь это не из гордости и не ради славы. Мне понятно, почему ты это делаешь, понятны твои чувства и мотивы. Я знаю, что ты человек чести и правдоискатель. Более того, ты человек принципов. Именно поэтому я и решил, что из тебя получится хороший епископ.
Натаниел встал и в волнении прошелся по комнате. Слова отца глубоко тронули его. И он вдруг понял, что они с отцом в чем-то очень похожи, хотя, казалось бы, были совершенно чужими друг другу.
Какое-то время Натаниел смотрел в темноту за окном. Наконец, обернувшись, проговорил:
– К сожалению, принципы иногда превращаются в оковы. А знание правды может иметь разрушительную силу.
После его слов в комнате снова воцарилось молчание. Прошло минут пять, прежде чем отец спросил:
– Что тебя тревожит?
– Я не сумею объяснить. А если вы когда-нибудь узнаете об этом, то вместе со всем Лондоном.
И опять тишина. Казалось, граф напряженно обдумывал загадочное заявление сына, подбирая слова для ответа.
– Видишь ли, Нат, есть правда, которую лучше скрывать от мира. Хотя я прекрасно понимаю, что это не совсем честно.
Натаниел пожал плечами:
– Почему же нечестно? Мне так не кажется.
– Лучше, чтобы об этом знали или нет? Вот в чем вопрос. И ответить на него не так-то просто.
«Да, действительно нелегко», – мысленно согласился Натаниел.
– Похоже, я не очень-то помог тебе, – добавил граф со вздохом.
– Напротив, вы очень помогли мне. Марденфорд удивится, узнав об этом, и тогда…
Отец прервал его взмахом руки.
– Несомненно, он ожидал, что это известие ошеломит меня. Возможно, он думал, что я буду угрожать тебе, скажу, что могу лишить тебя содержания. Маленький лесной грызун.
– Нет, не грызун, а близкий родственник – крыса.
Норристон поднялся с кресла.
– Ты одет для выхода, а я задерживаю тебя. Моя реакция на заявление этого… грызуна, наверное, очень его разочарует. Я давно восхищаюсь леди Марденфорд и думаю, что она прекрасно подойдет тебе. Она добра и весьма неглупа. Я пришел, чтобы сказать тебе: если ты женишься на этой леди, я передам тебе поместье. Я не могу допустить, чтобы ты пришел к ней… почти нищим. С моей стороны это было бы слишком жестоко.
– Вы проявляете щедрость, отец. А если леди откажет мне?
– Советую тебе вести себя так, чтобы она не сделала этого, – с усмешкой ответил Норристон.
– Бьянка разговаривала с няней Амброуза в парке, – сообщила Шарлотта, раздевшись. – Она собирается уговорить девушку, чтобы та позволила мне повидаться с ним на днях. Няня говорит, что Джеймс не навещает мальчика и не играет с ним.
– Он никогда не проводил время с сыном, дорогая. Он проводил время с тобой. Амброуз был всего лишь предлогом.
Натаниел, похоже, был прав, и это ее огорчило. Это была еще одна причина прибегнуть к хитрости, чтобы повидать ребенка. Они с Бьянкой провели вместе полдня, составляя планы, как это сделать. Безразличие, проявленное Джеймсом к сыну, помогало осуществлению их плана.
Она сняла и отбросила чулочки и приблизилась к ванне. Натаниел, уже находившийся в ней, походил на речное божество. Он занимал почти все место, но оставалось местечко и для нее – в его объятиях.
Натаниел наблюдал, как она шла к нему. Его взгляд, казалось, обжигал ее, словно сотни крошечных искорок. Ее любовь так же воспламенилась, как это случалось всегда, когда Шарлотта видела страсть в его глазах.
– У тебя самые услужливые слуги, – сказал он, помогая ей ступить в ванну. Его руки направляли ее так, чтобы она легла поверх него – макушка на его плече, спина вдоль его тела. Он освободил место для ее ног между своими согнутыми коленями.
– Моя сестра хорошо воспитала их.
Огонь в камине согревал их в теплой ванне. Дом был небольшим и не имел гардеробной. Этот маленький ритуал проходил в ее спальне.
Она попросила приготовить ванну, когда увидела, в каком состоянии Натаниел прибыл на обед. Сегодня вечером он казался очень рассеянным и был напряжен, словно сжатая пружина. Шарлотта не могла решить для себя, нравилось ли ей это состояние задумчивости, одолевавшее его в их предыдущие встречи. Глубокие размышления немедленно исчезали в: ее присутствии. Но кипучая энергия, казалось, охватывала его все больше и больше.
Она обняла его сейчас так же уверенно, как его руки скрестились у нее на груди. Он потянулся за губкой и начал водить ею по телу, одновременно моя и возбуждая ее
– Перед моим приходом сюда меня посетил отец.
– Так это и есть причина твоего настроения? У вас был оживленный спор?
– Никаких споров. Произошло своего рода сближение. Начало его.
Она повернула голову и посмотрела ему в лицо: оно было так близко от ее.
– Ты не сдался, правда? Меня вовсе не волнует то имение, Натаниел. Это не имеет никакого значения для меня – ты должен знать это. Если я еще не приняла твое предложение, это отнюдь не из-за твоего состояния.
Он приподнял мокрую губку и подчеркнуто нежным движением обвел ее груди.
– Так какова же причина?
Шарлотта не ожидала этого разговора сейчас. Она многое обдумала и взвесила после их возвращения из Хартфордшира, включая и его предложение. Она надеялась выбрать время и место, чтобы все это обсудить. Похоже, Натаниел решил, что вечер в ванне будет самым подходящим.
– Ты согласился поступить так, как он хотел, Натаниел?
– Нет.
Никакого компромисса. Разумеется, никакого.
Одной рукой он поднял ее ногу, так что ступня оказалась прижатой к бортику ванны. Своей длинной рукой он мог достать мокрой мыльной губкой куда хотел. Маленькие ручейки стекали вниз, когда он вел губку вверх. Ее плоть затрепетала от приближающегося удовольствия.
Теплая вода, его объятия, расслабляющие ласки привели ее в восхитительно расслабленное и чувственное состояние.
Он поцеловал ее в шею, затем начал теребить губами ее ухо.
– Почему ты до сих пор не решила, что ответить на мое предложение, дорогая?
Она почувствовала его эрекцию и подвинулась ближе.
– Это из-за него, Лотта? Тебе все еще необходимо время, чтобы объяснить нашу страсть, отыскивая что-то в твоей памяти?
– Нет, дело не в этом.
– Так в чем же?
Она потянулась вниз и заскользила кончиками пальцев вверх по его члену. Спиной она почувствовала, как напряглась его грудь, что говорило о впечатлении от ее ласки.
– В эти последние дни я почувствовал твою решимость, Я был готов ждать.
Натаниел бросил губку, и его скользкие, в мыльной пене, руки начали двигаться по ее телу в неспешной собственнической ласке, которую она так любила. То, как он обращался с ней, говорило так много о нем. И объясняло, почему она чувствовала себя такой беспомощной перед лицом его страсти.
Он носом ласкал ее шею и ушко, его дыхание рождало в Шарлотте удивительную теплую дрожь.
– Ты права, я носил решение в себе. Однако теперь я его принял.
Так это было причиной его нового настроения, его едва сдерживаемой энергии. Он больше ничего не сказал. Он не сообщил, каково было его решение.
– Ты уверен, что покончил со своими размышлениями, Натаниел?
– Окончательно и бесповоротно.
– Тогда я принимаю твое предложение. Я выйду за тебя замуж.
Его руки замерли. Какой-то момент они оставались неподвижными. Затем Натаниел быстро и нежно перевернул ее. Вода выплеснулась через края ванны щедрой волной. Он прижал к себе Шарлотту и посмотрел ей в глаза: