Конюх, которому поручили присматривать за кобылой, влюбился в нее с первого взгляда и полностью разделял восхищение Гарри. Пока он и четырехлетний мальчик обменивались мнениями по поводу достоинств Шехерезады, София стояла перед лошадью, обхватив ее морду ладонями, и наблюдала, как теплеют ее умные карие глаза. Ее привезли из самого Нового Южного Уэльса — леди Гамильтон не захотела оставить лошадь там, несмотря на долгую дорогу домой.
— Мама, у Шехерезады такие мягкие копыта, — удивился мальчуган.
— Это нормально, дорогой. Ей ведь еще не приходилось преодолевать длинные расстояния.
Гарри подошел к матери и встал рядом с ней, его волосы соломенного цвета блестели на солнце.
— Я могу отправиться вместе с ней?
— Нет. Мы прибудем раньше. А она будет ждать, пока Митчелл не приедет за ней из Клифтона.
Гарри поднял голову вверх, Шехерезада же, наоборот, высвободив свою голову из рук Софии, опустила ее вниз, и две пары карих глаз оказались на одном уровне.
— Она не знает Митчелла. И я не знаю Митчелла.
Она услышала позади них голос конюха.
— Я позабочусь о том, чтобы они познакомились, молодой человек.
София была признательна ему, зная, что это заверение предназначалось также и для нее. Конюх казался добрым человеком и умел ладить с лошадьми. Это напомнило ей о другом человеке. Его власть над лошадьми и тайная власть над ней жили в ее памяти так ярко, что она испытала чувство смущения за ту дрожь, которую воспоминание вызвало у нее.
Гарри потянулся и легонько погладил белую звездочку на лбу кобылы. Шехерезада подмигнула ему, затем слегка толкнула его мордой в грудь, отчего мальчик упал на солому позади нее. София вскрикнула, когда он с глухим звуком приземлился на мягкое место. Но через секунду, увидев, что Гарри засмеялся, успокоилась.
— Шехерезада толкнула меня! — Мальчик поднялся на ноги. — Эй ты, маленькая озорная лошадка!
Он подошел к ней снова и встал на то же самое место, где стоял до этого, расставив ноги в стороны и выпятив грудь, глаза его сияли от восторга.
Кобыла игриво качнула головой в сторону, а затем снова выпрямилась. София собиралась что-то сказать, но услышала шаги и пошла к открытому дверному проему.
Когда появился ее отец, Гарри сразу же оставил игру и подбежал к нему, обнимая руками его колени.
— Дедушка, Шехерезада толкнула меня!
— Правда? Ты серьезно? — Отец погладил Гарри по голове, но его взгляд был устремлен на Софию. В нем было беспокойство, светло-голубые глаза потемнели.
— Что? Что они сказали?
Он протянул руку и положил теплую ладонь ей на плечо.
— Не беспокойся, ты же говоришь теперь с контр-адмиралом!
— О, папа. — Она обняла его так, чтобы Гарри мог свободно увильнуть. Мальчик посмотрел на них и побежал обратно, чтобы продолжить игру с Шехерезадой.
София сказала:
— Я знала это. Это замечательно. И что? Они разместят тебя рядом с домом?
— Смотрите! — закричал Гарри.
Отец покачал головой, краем глаза наблюдая за Гарри.
— Давай поговорим с тобой на улице.
Он обратился к груму:
— Будь так любезен, присмотри за мальчонкой минуту или две.
— С удовольствием, командор.
— Дедушка, — громко сказал Гарри, — Шехерезада опять собирается толкнуть меня. Вот так.
Он упал на спину, приземлившись на стог сена, который грум предусмотрительно принес к тому месту после первого эпизода. Гарри не смеялся до тех пор, пока не увидел, что дедушка улыбается. Затем он поднялся, розовощекий, весь усыпанный соломинками.
— Останься и присмотри за Шехерезадой, дорогой. Мы вернемся через минуту, — твердо сказала София, отворачиваясь.
Во дворе была деревянная скамейка, которую отец очистил перчаткой, прежде чем София села на нее. Затем он сам сел рядом с ней, вытянув одну руку вдоль спинки. Суровое выражение его лица означало, что София должна мужественно принять то, что он сейчас ей скажет. Конечно же, это тотчас заставило ее разволноваться. Она так хотела вернуться в Клифтон, к своей прежней спокойной жизни, но ей нужно было, чтобы и ее отец тоже был там, иначе то, что случилось в Сиднее, будет продолжать терзать ее.
— Куда тебя собираются отправить? Куда-нибудь за много миль отсюда, так что мы редко будем видеть тебя?
— Моя дорогая, мне дали последнее военное задание.
Прежде чем она смогла возразить, он сказал:
— Я руковожу конвоем, который направляется в Лиссабон. Мне поручено сопровождать члена португальской королевской семьи.
— Лиссабон! Разве ты не мог отказаться?