София заметила, что все трое смотрят на нее.
— Боюсь, нам пора. Дома много дел. Я должна поблагодарить вас за то, что вы так любезно о нас позаботились. — Она была осторожна, чтобы не встретиться со взглядом Десернея под наблюдательным взором миссис Лиливайт.
— Вы готовы ехать верхом? — спросил он.
— Да, благодарю вас.
— Миссис Лиливайт, попросите, чтобы кобылу оседлали и привели к крыльцу, будьте любезны. Вместе с Мезруром.
София посмотрела на него искоса:
— С кем?
— Я буду сопровождать вас.
— Я вполне способна…
— Я буду сопровождать вас, — повторил Жак твердо. — Извините.
Десерней оставил бедную миссис Лиливайт, присевшую в реверансе, и вышел. После этого София услышала его приятный решительный голос, когда он отдавал распоряжения в другой части дома.
Она взяла куртку Гарри со спинки стула, стоявшего у очага.
— Пора в путь.
— Вон там находится Клифтон. — София указала вперед, когда они преодолели длинный подъем и ее дом оказался в поле зрения. Солнце мягким светом заливало черепичную крышу, высокие трубы, раскидистые кедры и лужайку перед домом.
— Я знаю. — Жак посмотрел в сторону на вершину холма. — Вы должны были видеть, что садится туман, когда выезжали из дому. Зачем вы отправились в путь в такую погоду?
— Откуда вы узнали? — быстро спросила София. Мысли в ее голове путались: откуда он знал Клифтон и то, когда она выехала сегодня утром? Он шпионил за ней? Эта догадка обескуражила ее: с одной стороны, она чувствовала благодарность, а другой — страх.
— Достаточно нескольких дней, чтобы узнать эту местность. Это красивая земля. — Он смотрел вокруг себя, когда говорил это, поэтому у Софии появилась возможность изучить его и не встречаться с ним взглядом.
Десерней ехал верхом с властной, инстинктивной непринужденностью, которая была тем более впечатляющей, потому что Мезрур был большим сильным жеребцом, в котором София тотчас же распознала породу. С характерной беззаботностью Десерней предложил посадить Гарри верхом перед собой по пути домой, и на ее скептический ответ он рассмеялся. Гарри, как это ни странно, был разочарован.
Мезрур обладал классической гибкостью, которую ее научил распознавать дедушка и которая в меньшей степени зависела от действия рук, чем от распределения веса и давления ног. Так что в тяжелой поступи жеребца слышалось неохотное принятие мужской дисциплины.
Сквозь стук копыт София спросила:
— Что вы делали сегодня утром, когда мы с Гарри катались верхом?
Он быстро посмотрел на нее, но промолчал. Она спросила еще:
— Почему с вами было ружье?
— Я чистил его.
— Вы ездили верхом? — Что-то в его взгляде, некое подобие вызова заставило ее перевести дух, прежде чем она продолжила: — Вы были соответствующе одеты.
— Нет, я прогуливался к приусадебной ферме.
Молчание. Он не сделал дальнейших комментариев, а ей больше нечего было спросить. У нее не было надежных оснований для того, чтобы и дальше задавать вопросы. Лишь только осознание того, что кто-то следил за ней в тумане, было еще довольно сильным в памяти. Это пугало ее, и она знала, что это будет теперь преследовать ее в течение долгого времени. С чувством опустошения она поняла, что единственно, чего она действительно хотела, когда Десерней вышел ей навстречу, было броситься в его объятия и почувствовать себя в безопасности. Что было хуже, чем просто причуда.
Она посмотрела на ботинки, которые Десерней надел тем утром на предполагаемую прогулку к приусадебной ферме Джолифа. Яркий блеск на них был безупречен. Вместо просторного пальто на нем был надет «жокейский пиджак» традиционного британского покроя, который тем не менее не делал его больше похожим на англичанина. Но и на истинного француза он тоже был не похож. Единственным тому объяснением могло служить его нормандское происхождение — таким образом, его предками могли быть викинги, мародерствующие в свое время на северном побережье Франции еще задолго до того, как Вильгельм Завоеватель высадился при Гастингсе. Хищник с повадками хищника.
— Какие могут быть у вас дела сегодня днем, что заставляет вас так торопиться домой? — спросил он.
Она ответила не задумываясь:
— Надо проинструктировать прислугу по поводу завтрашнего обеда.
Жак внимательно посмотрел на нее, и она смутилась, почувствовав себя глупо. Но потом продолжила: