— Мы доехали до дома в целости и сохранности, но на площади находилась яростная толпа, и нам пришлось прорываться к дверям дома. Я сбросила свои туфли в карете, чтобы было легче бежать. — Она замолчала. — Глупо с моей стороны проявлять беспокойство, и, кажется, еще более глупо рассказывать тебе об этом.
— Моя дорогая кузина… Можно мне так называть тебя? — Он счел ее молчание знаком согласия и медленно продолжал: — Расскажи мне, ты знаешь, что это не распространится дальше.
Неожиданно он осознал присутствие горничной, которая сидела так тихо, что он совсем забыл о ней. Может быть, София Гамильтон тоже ее проглядела? Нет, если она приготовилась говорить откровенно, она, должно быть, полностью доверяет благоразумию девушки. Он посмотрел на нее с симпатией.
София неуверенно вздохнула.
— Очень хорошо. Вчера, как ты уже знаешь, я получила записку принца, ничего более, кроме любезного приглашения на завтрашний вечер. Но с ней был пакет. Когда я открыла его, то обнаружила, что он вернул мои туфли, — после этих слов она молчала так долго, что Себастьян почувствовал себя обязанным отреагировать.
— Была там… э… личная записка?
— Нет. Но это и вызывает мою озабоченность. Он вложил другую пару, сделанную по образцу первой по размеру и фасону, но сделанную и украшенную с более изысканным вкусом. Туфли покрыты тканью золотого шитья. Их могла носить королева — если бы они не были сделаны для меня, я могла бы подумать, что они заказаны для принцессы Каролины.
Он в изумлении посмотрел на нее. Старый лис!
София уловила его выражение лица, и на ее щеках снова появился румянец, из-за которого она стала выглядеть почти рассерженной.
— Ты понимаешь.
Он произнес медленно:
— Он был более чем великодушен. Это, конечно, не осталось неизвестным для друзей, которым он особенно благоволит. Я могу, однако, представить твою озабоченность. — Он помолчал. Если принц нанес оскорбление, он должен быть совершенно уверен, что его собственные слова не ухудшат существующего положения дел. — Есть две вещи, которые необходимо знать. Первое: осведомлен ли кто-либо еще о подарке?
Она сказала с жаром:
— Никто не услышит этого от меня!
— И второе, — он почувствовал себя таким же смущенным, как и она, — рассчитывает ли он, что ты наденешь эти туфли, когда предстанешь перед ним завтра вечером? — Он заметил краску негодования и сказал: — Надеюсь, ты уже приняла свое решение?
— Конечно, приняла!
— Остается третье. Что ты скажешь, если он затронет эту тему?
София удостоила его того, что он про себя называл «взглядом Меткалфов». Это означало: «Тема не обсуждается, а мое поведение всегда безупречно». Матерь Божья, зачем тогда затевать этот разговор? Но предполагалось, что он помогал ей. — Как ты ответила на приглашение?
— Я написала, что для меня большая честь посетить завтрашнее мероприятие, а моими следующими словами были: «Я должна поблагодарить Ваше Высочество за очень внимательный подарок, который Вы преподнесли мне». Вот и все.
Он задумался на мгновение, затем успокаивающе сказал:
— Что бы мы ни думали о поведении принца, ты действовала правильно. Ты не сделала из этого проблемы, отказавшись от его приглашения, и выразила свою благодарность, поэтому не может быть повода для упоминания этой темы завтра.
Она быстро проговорила:
— Я действительно ему признательна и не могу отрицать это. Если бы он не пришел мне на помощь в ту ужасную ночь…
Себастьян наблюдал борьбу эмоций у нее на лице: признательность за дружеский жест; гнев на его самонадеянность. Наконец он сказал:
— В его характере нет великодушия. И будет мудро избежать слишком жестокой ссоры с будущим монархом.
Его иронический тон заставил Софию бросить на него проницательный взгляд из-под ресниц.
Он продолжал простодушно:
— Когда ты наденешь их?
— В следующий раз, когда буду в Лондоне. Если появится какой-нибудь подходящий случай. — Ее мысли некоторое время проносились в голове, пока она молчала. Затем она сказала серьезным тоном: — Спасибо за то, что выслушал меня. С тех пор как… — Она сделала паузу, затем продолжила: — С тех пор как мой отец уехал в Португалию, я ни к кому не могу обратиться за мнением по какому бы то ни было вопросу. Мои ближайшие друзья находятся в Лондоне, и есть вещи, которые просто нельзя обсуждать в письмах.
— Я был бы в восторге, если бы ты считала меня другом, — сказал он. — Когда я в Бирлингдине, я всего в шаге от тебя.
— Спасибо, — произнесла она приглушенным голосом.
Осознавала ли она эффект, который создавала этой сменой настроения посреди разговора? При переходе от одного слова к другому ее выражение могло измениться от спокойной уверенности к трогательной зависимости, настолько, что тон ее низкого соблазнительного голоса и даже ее внешний вид, кажется, менялись. Это было похоже на то, как оживает портрет, если, например, увидеть королеву, сидящую на своем высоком троне, неожиданно опускающейся на колени, разрушая величие своего собственного образа. Все, что он думал или воображал о ней, тоже менялось с того самого первого потрясающего момента, когда он вытащил ее податливое тело из потока.