— Легко сказать! А ты подумал, что будет позже? Каково мне будет сносить все насмешки, которые обрушатся на меня? Не знаю, хватит ли у меня на это сил. Раньше я определенно сказала бы, что хватит, но теперь, когда я вплотную столкнулась с такой перспективой, у меня уже нет подобной уверенности.
— Постарайся взглянуть на эту проблему с другой стороны. Твои дети по-настоящему привязаны к Джонни, они всегда относились к нему как к родному дяде. А теперь он и в самом деле станет для них дядюшкой.
— Но не могу же я выйти за тебя замуж! Понимаешь, не могу! — Ее мысли не шли дальше возможной любовной связи, и даже это представлялось предметом весьма сложным. Тут уж худо-бедно хоть кто-то мог бы оправдать ее тягу к юному красавчику. Но замужество! — Нет, это невозможно. О том, что творится в нашей постели, едва ли не объявления на стенах будут расклеивать. Сплетники разберут нашу совместную жизнь по косточкам. Да разве это будет жизнь? Скорее ад!
— Помилуй, Рокси, но разве это имеет хоть какое-нибудь значение?
— Ты ни черта не смыслишь в таких делах!
— Согласен, не смыслю. Но почему бы тебе в таком случае не раскрыть мне глаза?
— Помнишь леди Кейр, которая вышла замуж за молоденького викария своего поместья?
— Нет, не помню.
— Так слушай же! Она вышла за него замуж, и целый год все грязные языки только и делали, что упражнялись в остроумии по поводу молодости жениха, солидного возраста невесты, а также ловкости святоши, который смог подцепить великосветскую дуреху.
— А теперь, милая, выслушай меня. Не хочу рассеивать твои страхи по поводу разницы в возрасте и всего прочего, что с ней связано, потому что, честно говоря, мне на это абсолютно наплевать. Мне эта тема попросту скучна. И я хочу, чтобы ты относилась к ней точно так же. В любом случае до лета я буду за границей, и за это время ты вполне сможешь изменить свои взгляды.
— Не исключено, что взгляды придется изменить именно тебе, — бросила она в ответ, многозначительно изогнув темную бровь.
— Совершенно верно, дорогая.
— Ушам своим не верю!
— Господи, да на тебя не угодишь…
— Ведь что получается? Ты, поразмыслив, вполне можешь прийти к выводу, что на деле вовсе не любишь меня, — глухо произнесла она. От этой мысли у нее окончательно испортилось настроение.
— Ты слишком раздражена. — В отличие от нее Робби был совершенно спокоен.
— Еще бы!
— А вот это лишнее. Я помогу тебе… расслабиться. У меня есть отличное средство. — В его протяжных словах прозвучало сладкое обещание.
— Каким же образом? Ты что же, так и собираешься валяться как бревно? Или все-таки соизволишь пошевелиться? — ворчливо осведомилась она, резко садясь в кровати. Казалось, что се глаза превратились в два жарко тлеющих уголька. Это впечатление усиливали медно-красные волосы, рассыпавшиеся по матовым плечам.
Его же взгляд из-под длинных черных ресниц был по-прежнему ленив.
— Если тебе того так хочется, то с большим удовольствием.
Беспомощно всплеснув руками, Роксана рассмеялась.
— Нет, я так больше не могу. Сдаюсь!
Вынув ладони из-под головы, Робби потянулся всем телом.
— Что ж, и в самом деле пора. — Его чувственный рот медленно изогнулся в обольстительной улыбке. — Ну-с, посмотрим, что можно сделать с вашим раздражением…
28
— Я чувствую твой запах. — Его шепот был тих, но она сразу же узнала знакомый глубокий голос.
Элизабет, лежавшая, свернувшись клубочком, на краю постели Джонни, мгновенно открыла глаза. Пробежав взглядом по стеганому одеялу, она увидела его, лежащего в отдалении. Глаза Джонни оставались закрытыми, дыхание было размеренным, и жена, измученная бессонной ночью у кровати истерзанного мужа, опять погрузилась в дрему.
Но вскоре его длинные ресницы поднялись, и голубые глаза настороженно оглядели все вокруг. Джонни не терпелось увидеть источник знакомого аромата. Где же она? Нежный запах возбуждающе щекотал ноздри. Где?! Ну вот же, вот! Невыразимая радость наполнила его душу.
— Битси, — позвал он, теперь уже громче.
Стряхнув с себя остатки сна, она увидела его внимательный взор и затрепетала от счастья.
Он слабо шевельнул рукой, попытавшись дотянуться до нее.
Элизабет, не теряя ни секунды, подползла к нему, и их пальцы соприкоснулись. Это было соприкосновение двух жизней, двух сердец, соединение двух душ. Воссоединение любви. Наклонившись, она очень осторожно поцеловала его, лежащего на животе, и опустила голову на подушку рядом с ним.
— Ты прекрасен, — прошептала Элизабет. Нахлынувшее счастье было настолько велико, что мешало ей видеть ужасное состояние, в котором до сих пор находился ее возлюбленный. Но главное заключалось в том, что в его глазах снова светилась жизненная сила, свидетельствующая о несломленном духе. Значит, все будет хорошо.
— Я так соскучился по тебе.
Она еле сдержала слезы, вспомнив о том, как много ему пришлось выстрадать, и все это — ради нее.
— Теперь-то уж я никуда тебя не отпущу. Глаз с тебя не спущу, — пообещала Элизабет.
— Мы в безопасности? — спросил он, будто вспоминая что-то.
— Мы у Роксаны в доме.
Джонни улыбнулся:
— Хорошо. Тогда поцелуй меня еще… Раз сто.
И она принялась выполнять его просьбу — медленно и с удовольствием. Так продолжалось до тех пор, пока им не помешал Монро, поднявшийся пораньше, чтобы осведомиться о здоровье Джонни. Встав у кровати так, чтобы раненому было удобнее видеть его, он принялся посвящать его в подробности предыдущего вечера. Терпеливо дождавшись завершения подробного доклада, Джонни поинтересовался:
— Как ты думаешь, сколько еще сможет «Трондхейм» простоять на якоре?