Злости и изумления леди Элинор не было предела.
— Откуда ты знаешь?!
Я пожала плечами и посмотрела на женщину с видом полного превосходства. О том, что на самом деле матерью лорда Дарроу была цыганская ведьма, моя пленительница могла узнать только от Тшилабы. Его милость не сообщал старой знакомой о таком пикантном факте, это я знала достоверно.
— У мужа нет от меня секретов, помимо тех, что обязал его хранить наш король, — высокомерно заявила я, ударив по самому больному.
Мне удалось не просто получить мужчину, о котором леди Элинор грезила столько лет, я стала не просто женой, я стала его доверенным лицом, с которым он делился самым сокровенным. Она ехидно осклабилась и ударила меня по лицу.
Губа лопнула, и во рту появился металлический привкус крови.
Мне бы испугаться сейчас, разрыдаться, оплакивая свою горькую судьбу, но тот стержень, которые не давал мне согнуться под грузом невзгод столько месяцев, заставлял прямо держать спину и сейчас. Если мисс Уоррингтон выдерживала столь многое, то уж леди Дарроу просто обязана не уронить своего достоинства.
— Ты умрешь. И умрешь мучительной смертью, — процедила женщина, буравя меня гневным взглядом. — Цыганская демоница заставит тебя заплатить за все! Ты будешь молить прервать твою жалкую жизнь!
Я продолжала усмехаться, пусть и внутри все холодело от ужаса. Эти слова леди Уайтберри ясно говорили, кто собака, а кто хвост. Именно Тшилаба отдавала приказы, а леди Элинор лишь следовала им. Она не осмелится сделать со мной хоть что-то, пока ее жуткая хозяйка не велит ей.
— Интересно, как скоро вы отправитесь вслед за мною, — смело отозвалась я, глядя прямо в глаза той, которая страстно желала моей гибели. — Тшилаба ненавидит всех до единого, кто не относится к ее племени. Не удивлюсь, если и для вас уже приготовлена отдельная казнь, настолько ужасная, что вы даже и вообразить не в силах.
О, с каким огромным удовольствием я говорила эти слова. И как я в них верила. Отродье ада, которое носило имя Тшилаба, вряд ли помилует прислужницу. Слишком богата леди Уайтберри, слишком горда, слишком красива, слишком белая у нее кожа. Старая цыганка уничтожит ее, едва только в пособнице отпадет нужда.
— Тебе не посеять во мне сомнения, гадкая девчонка, — и не подумала верить моим словам леди Уайтберри. Что же, тем хуже для нее самой. Нельзя продать душу Врагу рода людского и не заплатить за это страшнейшей из возможных цены.
Создатель, как же мне выпутаться из этой истории, уцелев самой и не навредив моему ребенку? Новая жизнь так хрупка.
Ни один мускул на моем лице не дрогнул, даже несмотря на то, что внутри меня дал первые ростки страх. Слишком уж много безумия и ненависти я видела в глазах Элинор Уайтберри. И неизвестно, когда моему мужу станет известно о случившемся…
— Ты умрешь здесь, — бросила мне женщина и ушла в сопровождении своей молчаливой охраны.
Я же вновь осталась в одиночестве. С каждым мгновением словно бы становилось холодней, и даже то, что схватили меня в уличной одежде, мало помогало: отсыревшие каменные стены словно вытягивали тепло. Просижу тут чуть дольше — наверняка умру от воспаления легких. Меньше хлопот Тшилабе.
Или скончаюсь от голода.
Меня, похоже, никто не собирался кормить, и это был плохой, очень плохой признак. Значит, я действительно смертница, от которой не требуется прожить долго. Им хватит одного-двух дней, затем явится мой муж…
И что будет дальше — известно только Создателю нашему. Наверняка ведьма хорошо подготовится, чтобы встретить нежеланного внука во всеоружии, а меня у него под рукой уже не будет. Ну почему Николас отказался брать меня с собой? Почему только я не настояла на своем?! Все могло сложиться совершенно иначе…
Тишина и одиночество лишали самообладания куда лучше леди Элинор и ее подручных.
Когда удалось немного взять себя в руки и вернуть крохи привычного спокойствия, я задалась другим вопросом: где же меня держат? Шут сказал, леди Уайтберри вернулась в столицу, но вряд ли она осмелилась заявиться в дом, который принадлежал ей самой. Там хозяйку уже давно поджидает полиция. Однако по некоторым признакам я пришла к выводу, что дом, в котором меня держали, не заброшен. Даже в подвале не царило запустение, пожалуй, он не так сильно отличался от того, который был в особняке Дарроу.
Значит, беглянку кто — то приютил и предоставил достаточно комфортный кров, чтобы можно было еще и пленников держать. Ну и кто настолько не любит его милость, да еще и готов рисковать?
И словно ответ на мои мысли дверь в узилище вновь душераздирающе заскрипела.