— Что же в нем приятного? — Тэсс постаралась улыбнуться.
— Компания. Не всякая, конечно.
Тэсс хотела повернуться и убежать, но могла лишь шаг за шагом отступать к двери. Закери надвигался на нее до тех пор, пока спина ее не коснулась прохладного дерева. Тогда он уперся ладонями в стену по обеим сторонам от нее, словно заключив в живую клетку.
— Будет другая минута, более подходящая. И другое место.
— Ты же хотел быть мне просто другом!
— Я и сейчас этого хочу. Я уже твой друг и буду им всегда.
— У меня другое представление о дружбе.
— Дружба не всегда состоит только из невинных бесед, Тэсс. Муж и жена тоже могут быть друзьями… но это не мешает им быть еще и любовниками.
Тэсс превратилась в тонко натянутую струну. Казалось, каждый нерв в ней зазвенел от предвкушения. Теплое дыхание овеяло губы. Из чувства протеста она крепко их сжала, но тщетно — кровь уже понеслась быстрее, нетерпеливо загораясь от одного лишь близкого присутствия этого мужчины.
— Я никогда не причиню тебе боли… — услышала она.
Они и без того находились вплотную друг к другу, но каким-то чудом Закери придвинулся еще ближе. Теперь тела их соприкасались каждым изгибом. Он поймал ее нижнюю губу зубами и едва заметно прикусил. Тэсс сжала ноги, борясь с жаркой волной внизу живота…
И в этот момент вспыхнул свет над их головами. Она отпрянула в сторону, и Закери едва успел отдернуть руку. Дверь открылась.
— Мам, я сделал уроки, — сообщил Шон, выходя. — Можно теперь посмотреть телевизор?
В тот момент Тэсс разрешила бы ему все из чистой благодарности за вторжение (она очень надеялась, что сын не расслышал ни слова из их беседы).
— Конечно, можно! — воскликнула она в смущении, потом все-таки вспомнила о материнском долге и добавила: — Один час, не больше. Завтра ведь в школу!
Под этим предлогом она последовала за Шоном в дом, но Закери и не думал сдаваться так легко. Он вошел следом, и Тэсс против воли ощутила всей кожей мужское присутствие за спиной. Ее лоб, виски и верхняя губа были покрыты испариной — вытерев ее, она привлекла бы к этому факту ненужное внимание, а потому предпочла примириться с неприятным ощущением.
— Хороший следователь никогда не отступает, — послышалось над самым ухом Тэсс, и она вздрогнула.
— Есть разница между расследованием и человеческими отношениями, — отпарировала она.
— И я бы не отступился, — невозмутимо продолжал Закери, — если бы не странная тишина в доме, где в данный момент находится пятеро детей. Что, если они успели привязать бабушку к креслу и обстреливают ее жеваной бумагой?
— И верно! Загляни в комнату мальчиков, а я проверю, чем занят женский пол.
Бабушка Кайм и в самом деле сидела в кресле (к великому облегчению Тэсс, она не была связана) и постукивала спицами, в то время как Кэти распекала Эмили, по примеру матери уперев руки в бока.
— Нет, нет и еще раз нет! Если я говорю «нельзя», значит, так тому и быть! — Тэсс могла бы поклясться, что тон дочери разительно напоминает ее собственный. — Теперь ты целый год не получишь мороженого!
Взрослые переглянулись: для Кэти запрет на мороженое был самым страшным из возможных наказаний. Эмили, однако, еще не доросла до того, чтобы понять, какая с ней только что стряслась «беда». Все, что она усвоила из разноса, было слово «мороженое».
— Хочу! — заявила девочка, поднимаясь на ноги.
Кэти повторила сказанное, еще громче и строже. Эмили улыбнулась ей:
— Хочу!
— Похоже, тебя не слушаются, — заметила Тэсс дочери.
— Я тоже хочу мороженого, — призналась старшая девочка, невольно облизнувшись.
— Неужели эта сценка была задумана к моему приходу?
— Хочу! — не унималась Эмили, ковыляя к Тэсс. — Давай!
— Что ж, — вздохнула та, сдаваясь, — посмотрим, что у нас в холодильнике.
Она подхватила ребенка на руки и импульсивно прижала к груди — до того хорошо было ощущать эту теплую тяжесть. На кухне ее ожидало маленькое чудо: коробка мороженого, в которой еще сохранилась почти половина, — вещь из ряда вон выходящая в доме, полном детей. Наполнив миски, она присела к столу, держа на руках Эмили. Там и застал их Закери несколько минут спустя.
— Интересно, кто из вас троих больше любит мороженое? — осведомился он со смехом.
Тэсс оглядела себя: она была вся перепачкана шоколадом.
— Я разрешила твоей дочери есть самой — и вот результат. Впрочем, я давно хотела пустить все это на тряпки.
— Я и сам стараюсь одеваться в старье, когда берусь кормить Эмили. Жаль, что никто не додумался выпустить пластиковые комбинезоны, которые легко вымыть после еды заодно с ребенком. Тот, кому это в конце концов придет в голову, наживет целое состояние.
— А чем заняты мальчики? Есть потери?
— Смотря что считать потерями. Если вопрос касается мальчишек, то никаких потерь, но если ты имела в виду помещение или конструктор… тогда потери неисчислимы.
— Что?! — страшным голосом вскричала Тэсс, живописуя себе хаос в комнате Шона и Уэсли.
— Да ты не волнуйся, — хмыкнул Закери. — Я уже велел им убрать.
— Велел, вот как? Думаешь, они безропотно этим занялись?
— Не забывай, что я их тренер. Если результаты уборки меня не устроят, каждый пробежит лишние три круга на завтрашней тренировке.
— Мне бы такое и в голову не пришло.
— Если будешь водить компанию со мной, то еще и не такому научишься, — с невинным видом заметил Закери, не отрывая взгляда от подбородка Эмили, который он при этом приводил в порядок.
Девочка извивалась у него в руках, пытаясь высвободиться. Тэсс попробовала отвлечь ее, но ребенок поставил цель оказаться на полу и шел к ее достижению с упорством, поразительным в полуторагодовалом существе. Наконец Закери сумел удалить с ее лица следы пиршества. Поставленная на ноги, малышка тотчас устремилась к Кэти и потребовала, дернув ее за рукав:
— Еще!
— Можно? — спросила Кэти у матери.
— Хватит! — запретила та.
— Еще! — повторила Эмили на несколько тонов выше, поворачиваясь к взрослым и подозрительно выпячивая нижнюю губу.
— По-моему, на сегодня более чем достаточно, — сказал Закери, беря дочь на руки. — Сейчас она начнет капризничать.
— Тогда забирай ее домой, а Ланса я привезу позже, когда мальчики уберут в комнате.
— Хорошая мысль.
Утомленный долгой активностью, ребенок начал плакать. Закери поспешил к двери, у порога оглянувшись, чтобы попрощаться. Когда машина выруливала на проезжую часть, из нее через закрытые окна слышался пронзительный детский плач. Тэсс невольно подумала, что не только для Эмили этот вечер был чересчур активным.
— Он забыл пакет с памперсами, — сообщила бабушка, подходя и останавливаясь у нее за спиной. — Вечер прошел неплохо, все играли друг с другом и вели себя прилично практически до самого конца. Ну не чудесно ли, что дети так быстро сдружились?
— Да уж, просто здорово, — рассеянно уронила Тэсс, очень надеясь, что слезы Эмили не затянутся. — Я захвачу пакет, когда буду отвозить Ланса домой.
— Детей я уложу, так что можешь не торопиться.
— Я быстро управлюсь! — произнесла Тэсс так резко, что сама удивилась.
— Он тебе нравится, верно?
— Мы друзья, не более того.
— Я никогда не целовалась в губы со своими друзьями.
Тэсс не сразу нашлась, что сказать, и щеки ее порозовели.
— Это больше не повторится!
— Как скажешь, дорогая.
Бабушка Кайм усмехнулась и направилась на кухню, а Тэсс прикрыла наконец входную дверь, думая: это не повторится, если она сумеет держаться подальше от машин, парков, укромных уголков и тому подобного — словом, от тех мест, где она и Закери могут оказаться наедине.
Входная дверь громко хлопнула, заставив Тэсс насторожиться. Она услышала топот бегущих ног и вскочила. Лицо вбежавшего Уэсли было залито слезами.
— Брюс убежал!
— То есть как это убежал? Неужели выскочил в окно?
Слезы покатились градом, сопровождаемые громким всхлипыванием, так что Тэсс стоило большого труда понять сына.