От этих воспоминаний возмущение перешло в ярость. Тэсс бросила чемодан у проема и промаршировала за дом, где Закери аккуратно прилаживал металлическую сетку к столбу, готовясь прибить.
— Как это понимать? — осведомилась Тэсс в полный голос, чтобы перекричать возобновившийся стук молотка.
— Как ограду, — с улыбкой ответил Закери через плечо, даже не соизволив прервать свое занятие (улыбка вышла кривая, так как изо рта у него торчало несколько гвоздей).
— Кэти, — строго обратилась Тэсс к дочери, — иди в дом и побудь с бабушкой.
— Не пойду! — Девочка обиженно выпятила нижнюю губу. — Видишь, некому держать гвозди!
— Когда мы с мистером Смитом поговорим, я кое-что тебе подарю.
— Что?
— Увидишь. Я купила это для тебя в Оклахоме.
Кэти вздохнула, раздираемая противоречивыми желаниями, потом все-таки повернулась и пошла к задней двери дома. Едва дождавшись, пока она скроется, Тэсс ткнула в Закери обвиняющим перстом:
— Кто тебе позволил явиться сюда и строить ограду?
— Хозяйка дома, твоя бабушка.
Этого Тэсс не ожидала. Она растерянно поморгала, потом укрепилась в решимости выяснить вопрос до конца:
— Но почему ты за это взялся?
— Потому что Брюс не может все время сидеть в доме или на веревке.
Гнев закипел снова, подогреваемый ощущением того, что ее просто проигнорировали, как некое второстепенное лицо, желания которого не стоит принимать в расчет.
— Твоя ответственность за все и вся начинает действовать на нервы! Брюс — моя собака, и мне решать, что ему нужно, а что нет!
— Послушай, Тэсс, я хотел как лучше. Мы с ребятами сговорились сделать все побыстрее, в виде сюрприза к твоему приезду. Так оно и вышло бы, не случись чрезвычайная ситуация. Бобу и Неду пришлось явиться в отделение.
— То есть ты только и ждал моего отъезда, чтобы потихоньку совершить то, на что я не давала согласия? А если меня устраивало положение дел?
— Да уж, таков твой подход ко всему: от добра добра не ищут.
— При чем тут это! — еще кипятилась она. — Дело не в моем подходе, а в твоем! Ты даже не понимаешь, как это выглядит с моей точки зрения: когда тебе кажется, что я нуждаюсь в том или другом, ты не желаешь ждать моего согласия, а просто навязываешь свое мнение, в точности как мой бывший муж! Брэд решил, что мне нужно иметь собаку, и притом не мелкую, — и пожалуйста, теперь у меня есть Брюс, с которым не оберешься хлопот! Потом ему показалось, что я буду в восторге от моторки, на которую ушли все наши сбережения! Ему и в голову не пришло, что дети слишком малы для этого, и в результате по выходным я сидела с ними дома, а Брэд раскатывал по озеру!
Она живо помнила отвратительное чувство беспомощности и того, что ее реальные желания и потребности никому не интересны.
— Брэд, снова Брэд! Он что же, так и будет стоять между нами?
Тэсс открыла рот для дальнейших яростных обвинений, потом закрыла и с минуту глубоко дышала, справляясь с собой.
— У меня нет денег на ограду, — наконец сказала она, понизив голос.
— Соседи согласились внести часть стоимости сетки и дерева, так что мои затраты невелики. Расплатишься, когда будут деньги.
— Ты преступил границы! Ты мне не друг!
— Конечно, я не друг тебе — я больше, чем друг. Разве не так?
— Я не хочу, чтобы ты вмешивался в мою жизнь! — с силой произнесла Тэсс, словно не слыша этого замечания.
— Ты же сама говорила, что собака страдает, когда ее привязывают, — примирительно напомнил Закери, делая шаг к ней. — Отныне с этим будет покончено.
— Ну а что еще хорошего ты запланировал для моей семьи в мое отсутствие? Расписал этапы футбольной карьеры Уэсли? Может быть, тебе уже мало того, чтобы он стоял в воротах?
— При чем тут Уэсли?
— А притом! Ты всегда рядом, всегда готов помочь, поддержать, взять в свои руки! А что дальше? Я вообще потеряю право решать судьбу своих детей?
— Ты раздуваешь проблемы сверх всякой меры! — сказал Закери, теряя терпение.
— Я? Да неужто? — с горькой насмешкой спросила Тэсс, махнув рукой в сторону неоконченной ограды.
— Эта чертова ограда не стоит такого скандала! Что кроется за твоим гневом, Тэсс? Хочешь поссориться, чтобы не пришлось отвечать на мой вопрос насчет выходных на озере? Боишься близких отношений?
Закери сделал еще шаг к Тэсс. Она отпрянула. Он стиснул зубы, подавляя ярость. Она видела его состояние, но ей было все равно, потому что она слишком долго боролась с собой и уже не знала, что чувствует, как на самом деле относится к этому человеку. Гнев был растрачен, остались апатия и вялые колебания между расцветающим чувством и стремлением к независимости. Тэсс сама себе казалась марионеткой, которую вдруг перестали дергать за ниточки.
— Здесь мы на виду, уйдем с посторонних глаз, — сдержанно предложил Закери.
— Зачем? Ты уже все решил за меня и действовал исподтишка.
Это была намеренная подначка, из чувства досады оттого, что она не могла справиться с собой, а у него это вполне получалось. Тэсс никак не ожидала, что Закери с быстротой молнии окажется рядом и больно схватит ее за руки.
— Если это исправит дело, я свалю эту чертову ограду!
На сей раз его ярость была так велика, что омыла ее, словно горячей волной. Тэсс тщетно попыталась вырваться из его железных пальцев.
— Да, черт возьми! — крикнула она. — Убери ограду, и дело с концом!
— Хватит! Хватит! Хватит!
Пронзительный, полный отчаяния голос Уэсли заставил Тэсс окаменеть. Закери отдернул руки и отскочил, словно обжегшись. Они разом обернулись. Мальчик стоял в нескольких шагах с искаженным, залитым слезами лицом. Его крик, казалось, вырвался из самых глубин души. Тэсс словно потеряла дар речи.
— Почему вы ссоритесь? Разве это обязательно! С папой вы тоже всегда ссорились!
Уэсли круто повернулся и бросился прочь. Тэсс устремилась вдогонку, понимая только одно — надо как-то объясниться с сыном.
Обогнув дом, она увидела то, что заставило время страшно растянуться: по проезжей части, на которую стремглав выбежал Уэсли, неслась машина. Она неумолимо надвигалась, и вся эта картина в глазах Тэсс была однотонной, нереальной, сак в ночном кошмаре. Она была все еще так далеко, что могла лишь предостерегающе крикнуть. Если Уэсли и слышал ее, то не подал виду, а когда все-таки почувствовал неладное, было уже поздно. Машина ударила его передним бампером, подбросила вверх и поймала на капот, словно играя с живой куклой. Удар был негромок, но он пронзил сознание Тэсс и повторился многократно.
Она закричала и продолжала кричать, когда завизжали тормоза и все это вместе слилось в один ужасный звук трагедии. Когда машина замерла, тело Уэсли скатилось с капота на асфальт.
— Господи, Господи Боже…
Тэсс шептала эти слова, простирая руки к сыну.
Уэсли лежал в пугающей неподвижности, одна нога повернута под странным углом. Он дышал, но слишком часто и неглубоко, и его голубоватые веки были плотно сомкнуты.
Тэсс попыталась припомнить хоть что-нибудь из того, что изучала на курсах первой помощи, но не могла. Лишь материнский инстинкт не позволил ей схватить сына и прижать к груди в запоздалой попытке уберечь от опасности. Если бы только, если бы только можно было вернуть последние десять минут и прожить их заново, совсем иначе! Но больше всего она желала быть на месте Уэсли, быть жертвой вместо него. Он пострадал из-за нее, и это было несправедливо.
Нащупав пульс, Тэсс ощутила, как он слабеет, исчезает.
— Нет! — закричала она пронзительно. — Пусть это буду я! Я заслужила это, а не он!
Слезы хлынули потоком, и все поплыло перед глазами. Кругом звучали голоса, но они доносились до Тэсс как сквозь слой воды. Она очнулась, когда ее взяли за плечи и потянули прочь.
— Нет! Ему нужна помощь!
Она сопротивлялась так яростно, что ее отпустили, и настойчивый, требовательный голос Закери сказал:
— Я помогу ему.
— Ты уже помог более чем достаточно, — тупо возразила Тэсс, борясь с желанием вцепиться в тело сына и не отпускать его из страха, что все кончено.