– О нет! – ахнул он. – Жаль, то вы не подождали, пока я не расскажу вам… – Вздохнув, он покачал головой, и Эрик нахмурился:
– Пока не расскажете что?
– Я знаю, кто стоит за нападениями на вас.
Эрик застыл.
– Кто?
Шрусбери открыл рот, но тут же захлопнул его, когда увидел стражу по обе стороны от двери. Покачав головой, он сказал:
– Нет, не здесь. Пойдемте со мной.
Повернувшись, он торопливо зашагал по коридору, и Эрик, немного поколебавшись, последовал за ним. Они пересекли большой зал и подошли к дверям, которые вели в сад.
Бездельничает, вот что она делает, горестно сокрушалась Розамунда. Вполне возможно, что она совершенно напрасно теряла время, потому что невозможно было сказать, находится ли Эрик в зале для аудиенций.
Она ждала, пока откроется дверь. Она пришла сюда всего минуту назад, но уже чувствовала себя крайне неловко. Эрик, конечно, придет в ярость, когда увидит, что жена ослушалась его и покинула их покои. Но она ничего не могла с собой поделать. Ей было слишком тревожно, чтобы просто сидеть и ждать. Она будет рада, когда эта коронация завершится и они смогут вернуться домой.
Дверь в зал внезапно распахнулась, и Розамунда быстро обернулась. Глаза ее широко раскрылись, когда она увидела выходящего из комнаты мужчину. Он был невероятно красив и статен. У него были рыжие волосы и голубые глаза. Небольшая бородка, обрамлявшая безупречные черты лица, придавала ему вид ловеласа. Невозможно было ошибиться:
Львиное Сердце. Ричард Львиное Сердце славился своей красотой. Это был ее брат, вернее, единокровный брат. Это был человек, причинивший ее отцу бесконечные страдания.
Опомнившись, Розамунда присела в глубоком реверансе, не поднимая глаз до тех пор, пока наследник престола и его охрана не миновали ее. Потом, медленно поднявшись, она растерянно посмотрела на дверь в покои короля
Ричард был один. Эрика и Роберта с ним не было. Но не могла же она разминуться с ними? Прикусив губу, Розамунда неуверенно шагнула к двери, перебирая в голове различные варианты. Может, это Ричард стоял за нападениями или Эрик ненароком проявил свою подозрительность и вызвал гнев Ричарда? Она оглянулась, убеждаясь, что никого нет рядом, и подскочила к двери. Ее воображение уже рисовало залитый кровью пол и бездыханное тело Эрика.
Приоткрыв дверь, она уже хотела просунуть в щель голову, но виновато оглянулась при звуке голосов. Никого пока не было видно, но голоса приближались. В панике Розамунда проскользнула в комнату, закрыв за собой дверь так, что осталась лишь небольшая щелка. Глядя в нее, она увидела, как двое мужчин прошли в конце коридора, и через несколько минут все стихло.
Переведя дух, Розамунда осторожно закрыла дверь и огляделась. Зал для аудиенций короля был огромен. Стены были задрапированы темно-малиновым бархатом, на фоне которого ярко выделялись цвета королевского герба. В зале ничего не было, кроме ковров на полу и одного-единственного кресла с ручками из слоновой кости, украшенного резными головами кабанов.
Розамунда некоторое время смотрела на кресло, понимая, что это королевский трон. Ее отец раньше сидел на нем, а вскоре здесь будет сидеть ее единокровный брат. Убедившись, что зал пуст, она собралась тихо выскользнуть оттуда, довольная тем, что никто ничего не узнает, когда вдруг раздался женский голос:
– Ну, ты все рассмотрела?
Виновато обернувшись на голос, она увидела, как от стены отделилась женская фигура и вышла на середину зала. Женщина была одета в платье почти такого же оттенка, что и стены, поэтому Розамунда и не заметила ее. Сейчас она смотрела на морщинистое лицо женщины, подошедшей к трону, и у нее сердце оборвалось, когда она поняла, что ее застала не кто-нибудь, а сама королева Элеонора.
– Прошу прошения, ваше величество, – пробормотала Розамунда, присев в реверансе. – Я искала своего мужа. У него была аудиенция у Ричарда, и он не вернулся в нашу комнату. Я…
– Решила найти его, – с усмешкой закончила за нее Элеонора. – Встань, дитя, и подойди. Кто твой муж?
– Эрик Берхарт, лорд Гудхолл. – Розамунда встала и неохотно направилась к Элеоноре, отметив про себя удивление на лице королевы, когда та пристально посмотрела на нее.
– Ты мне кажешься знакомой. Мы встречались?
– Нет, ваше величество.
– Хм. – Королева слегка нахмурилась, а пальцы ее стали крутить кольцо на левой руке. Задумчиво посмотрев на Розамунду, она вдруг сказала: – Твой муж уже был здесь и. ушел. А вот мой сын поведал мне о неприятностях, которые преследовали вас…
– О! – Розамунда поколебалась, потом присела в реверансе и попятилась. – Благодарю вас, ваше величество.
– Я не разрешала тебе уйти, – резко сказала королева, и Розамунда застыла. Довольная собой, Элеонора помолчала. – Ричард сказал, что на тебя и твоего мужа покушались.
– Да, – кивнула Розамунда. Потом, сама удивляясь своей безрассудной смелости, выпалила: – Говорят, что, возможно, именно вы стоите за этими нападениями!
Удивление, появившееся на лице Элеоноры, было настолько велико, что вряд ли его можно было счесть притворным.
– Я?! А зачем мне утруждать себя, причиняя вам вред? Я даже не знаю тебя.
– Вы знали мою мать.
Элеонора замерла, подозрительно прищурившись.
– И кто же была твоя мать?
– Ее звали Розамундой.
Элеояора, сжав рукой горло, медленно опустилась на королевский трон.
– Бог мой! Прекрасная Розамунда, – тихо сказала она и покачала головой. – Я должна была сразу заметить это. Ты очень похожа на нее. Только глаза и волосы тебе явно достались от Генриха.
– Моя мать…
Элеонора жестом велела ей замолчать.
– Твоя мать была прекрасна, но она была также молода и глупа. Она слушалась своего сердца. А я давным-давно поняла, что сердце легкомысленно и лучше прислушиваться к рассудку. – Она помолчала. – Однако у меня не было неприязни к твоей матери.
Заметив сомнение на лице Розамунды, Элеонора устало улыбнулась:
– Но я также не говорю, что она нравилась мне.
– Мне сказали… – неуверенно начала Розамунда, но Элеонора снова жестом велела ей замолчать.
– Да, я знаю, ходили слухи, будто бы я виновата в ее смерти. Но это не так. – Она помолчала, задумавшись на некоторое время. – Да, я могла бы приложить к этому руку, если бы все обернулось иначе, но, как оказалось, меня кто-то опередил.
Устремив взгляд куда-то вдаль, Элеонора рассеянно поглаживала ручку кресла из слоновой кости и вдруг произнесла:
– Я с самого начала подозревала епископа Шрусбери.
Розамунда вздрогнула:
– Шрусбери?
– Да. Он изучал искусство врачевания, когда воспитывался в монастыре, и имел обширные познания, особенно о ядах. И он был невероятно расстроен этой историей с твоей матерью и моим мужем. – Она обернулась, и на лице ее появилось обеспокоенное выражение. – Его отношения с моим мужем были крайне странными. Я могла бы поклясться, что он ненавидел Генриха.
– Ненавидел? – с удивлением спросила Розамунда.
– Да. Это иногда проскальзывало в его глазах, когда ой смотрел на Генриха и думал, что больше никто не видит этого. – Она помолчала, потом озадаченно покачала головой: – И в то же время он был по-собачьи предан Генриху. Возможно, я ошибаюсь. Может, он просто ревновал.
– Ревновал?
– Я думаю, бедный епископ был безумно влюблен в твою мать. Насколько я понимаю, он считал ее святой. Мне известно, что он не спускал с нее глаз, шпионил за ними обоими. – Элеонора передернула плечами. – Это была какая-то безумная любовь.
– Но если он любил ее, зачем же нужно было убивать?
– Да потому, глупышка, что она не любила его, – с раздражением объяснила королева. – Или же потому, что она позволила Генриху совратить ее. Ведь ее падение с пьедестала было таким болезненным, разве нет? Не может святая жить в грехе с дьявольским отродьем.
Розамунда раздумывала над этими словами, когда Элеонора вдруг сказала:
– Ты очень похожа на нее. Эти нападения на тебя начались после того, как он приехал в Гудхолл?
Розамунда удивленно заморгала:
– А откуда вам известно, что он был в Гудхолле?
Элеонора снисходительно посмотрела на нее:
– Мы уже довольно давно осведомлены, что он в Гудхолле. Я просто не знала, кому теперь принадлежит замок.