— Он самый бессердечный человек из всех, кого я когда-либо видел, — продолжал священник.
Солейс подняла на него глаза.
— Он чем-то обидел вас, отец?
— Меня? Нет, дитя мое. Не меня. Но я — один из немногих, кому удалось избежать его гнева. Скажи, ты уже видела кого-нибудь из крестьян Фултона?
Солейс два дня не выпускали из комнаты. Судя по всему, Баркли опасался, что она опять сбежит. Наконец он все-таки смилостивился: девушку под конвоем отвели в церковь и позволили побеседовать с отцом Дэвисом. Но у входа стояли три вооруженных воина. Они проводили Солейс в комнату, ставшую ее тюрьмой.
— Он ограбил их, Солейс, — тихо пояснил священник. — Войдя в Фултон, барон забрал весь урожай, И вот теперь, когда наступает зима и с каждым днем становится все холоднее и холоднее… — Отец Дэвис умолк, опустил голову и сокрушенно развел руками. — Остается только молиться, чтобы зима выдалась не слишком суровой.
Крестьяне! Солейс решила, что поступила разумно, вернувшись в Фултон. Может, ей удастся раздобыть для них еду и помочь продержаться до весны. Хотя бы тем, у кого есть дети.
— Потому-то я и решила выйти за него замуж, отец. Надеюсь, мне удастся смягчить его сердце.
— Ах, дитя мое, никто и никогда не смягчит сердце этого человека. Его волнует только слава. Слава на земле и в царствии небесном. — Священник покачал головой. — Да, он щедро одаривает церковь, но в сердце у барона нет ни любви, ни жалости. Вспомни только, как он поступил с твоей бедной мачехой. — Отец Дэвис приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. — Боюсь, ты горько заблуждаешься, дитя мое, надеясь пробудить в нем доброту.
— Я ни на что не надеюсь.
— Неужели ты любишь его?
Солейс замялась. Она не знала, что ответить, а кривить душой ей не хотелось.
— Вы же сами знаете… его любит моя сестра.
Священник презрительно фыркнул.
— У Бет всегда ума было не больше, чем у ослицы.
Солейс улыбнулась.
— Как славно снова видеть твою улыбку, дитя мое, — прошептал отец Дэвис. — С тех пор как ты исчезла, замок Фултон превратился в обитель скорби. Но расскажи мне, где ты была все это время. — Священник грузно опустился на скамью и пригласил девушку расположиться рядом.
— Так куда же ты направилась, сбежав из Фултона? — В Кэвиндейл.
— Вот как? Но ведь это же так далеко отсюда! И ты поехала туда одна?
— Нет.
Она чувствовала на себе проницательный взгляд священника.
— И кто же сопровождал тебя, дитя мое?
Девушку охватило отчаяние.
— Логан Грей.
— Логан?! Не может быть! — Отец Дэвис всплеснул руками. — Брат Питера?
Солейс кивнула, и прядь волос упала ей на лицо.
— Он служил в Фултоне сокольничим. Разве вы не знали?
— Сокольничим… все это время… Боже мой… и я не узнал его! — Священник поднял глаза к куполу церкви. — Мои молитвы наконец услышаны! — Оглядевшись, он шепотом спросил: — Так, значит, он вернется сюда, чтобы захватить Фултон?
— Наверное, Логан был бы счастлив сделать это, отец мой, но к тому времени, как он окажется здесь, будет уже слишком поздно.
— Слишком поздно? — ахнул отец Дэвис. — Но… ведь ты не рассчитываешь, что сама заставишь Баркли убраться отсюда?
— Нет, потому что не хочу, чтобы Фултон достался Логану.
— Но, девочка, ведь это наша единственная надежда!
— Он убил моего отца. — В глазах Солейс вспыхнула ненависть.
Опустившись на колени перед священником, девушка поднесла к губам его руки.
— Обвенчайте нас, отец! Умоляю вас!
— Ты не понимаешь, о чем просишь меня, — горестно прошептал он. — Сердце мое истекает кровью при мысли о том, что кто-то из моих возлюбленных чад будет страдать!
— О чем вы, отец?
— Дитя мое, я прожил в Фултоне много лет. Я старый человек, Солейс. Питер и Логан выросли у меня на глазах. Я любил их так же, как люблю тебя. И вот появился твой отец. Я видел своими глазами, как погибла вся их семья. Понимаешь, ведь они были как бы моими детьми… И ты тоже. И я никогда не позволю тебе совершить непоправимое. Я отказываюсь венчать вас!
— Прошу вас, отец!
— Иди, дитя мое, — сурово сказал священник. — Посмотри сама, что сделал Баркли с твоим родным Фултоном, и если ты и после этого будешь настаивать, что ж… тогда я обвенчаю вас. — Он печально покачал головой. — Сходи навести Питера. Позаботься о нем, дитя мое.
— Питера? — выдохнула Солейс. — Он здесь? И где же, отец мой?
Священник тяжело вздохнул.
— Где же ему быть, девочка, как не в донжоне, в каменном мешке?
Глава 39На следующий день Солейс вместе с Баркли спустилась по узким каменным ступенькам в темный донжон. Высокая фигура Баркли заслоняла от девушки то, что ждало ее впереди, но стоны и вопли несчастных узников подземной тюрьмы долетали даже сюда. Когда же нога Солейс коснулась последней ступеньки, душераздирающие крики оглушили ее. Девушка уцепилась за скользкую каменную стену и похолодела от ужаса. От смрада у нее закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Только усилием воли она сдержала мучительное желание убежать из подземного ада.
Баркли обернулся и взглянул на нее. На тонких губах его змеилась улыбка, более ужасная, чем отчаянные стоны несчастных, более страшная, чем темнота и мрак подземелья. Солейс похолодела, поняв, что барон наслаждается. А при мысли о том, что ждет ее там, задрожала от ужаса. Теперь девушка догадывалась, почему Баркли не возразил, когда она попросила разрешения навестить Питера. Догадка эта парализовала ее. Девушку ужаснула мысль о том, что она увидит. Солейс понимала, что страшная подземная тюрьма сделала с теми, кого она любила с детства. Ее люди… прикованные к стене цепями, словно дикие звери в клетке… Солейс зажмурилась.
В холодных голубых глазах Баркли сверкнуло злобное торжество. Он хотел, чтобы Солейс испугалась. Мечтал насладиться ее ужасом.
Но по мере того как мысль эта все глубже проникала в сознание девушки, решимость лишить его этого удовольствия укреплялась. Овладев собой, Солейс подавила страх и приняла невозмутимый вид. Разочарованный, Баркли повел ее за собой по кругам подземного ада. Ужасающий смрад сгущался. Добравшись до того места, где стоял стражник, Баркли велел девушке подождать.
Она обвела взглядом тесную камеру, перед которой они остановились. Багровый свет висевшего на стене факела выхватил из темноты фигуру женщины, скованной по рукам и ногам. Она лежала на полу. Одежда ее была разорвана в клочья, груди обнажены. Темные глаза несчастной уставились на Солейс невидящим взглядом. Спутанные и грязные волосы женщины превратились в колтуны.
Солейс узнала в бедняжке одну из деревенских женщин, когда-то ясноглазую дочку мельника. Отец ее в самом начале осады умер на руках Солейс.
Охваченная жалостью, девушка шагнула к ней, но барон тут же схватил ее за руку и рывком оттащил в сторону.
— За ней приглядывают, — жестко бросил он.
— Вы… вы варвар! — крикнула Солейс. — Только бессердечное чудовище способно обращаться с женщиной подобным образом!
— О, так вы еще не поняли! На самом деле все гораздо хуже, моя дорогая. Мои люди… используют ее… иногда, чтобы скрасить свою тяжелую работу.
Вскрикнув от ярости, Солейс метнулась к распростертой на полу женщине, но Баркли заступил ей дорогу. И вновь его голос, похожий на шипение ядовитой змеи, зашелестел возле ее уха:
— Потише, потише, моя дорогая. Иначе окажетесь на ее месте!
Рука его коснулась ее ягодиц, и Солейс отпрянула в сторону. Баркли увлек девушку за собой в темноту коридора.
— Жаль, что ваш батюшка не позаботился о том, чтобы устроить более просторную тюрьму. Из-за этого мне пришлось казнить немало бедолаг, которых попросту некуда было девать. Впрочем, они не доставили мне особых хлопот.
Солейс дернулась, но куда она могла бежать? Омерзительный запах смерти все усиливался.