Когда я зашел в комнате Люси, та еще не спала, хоть и ушла раньше всех готовиться ко сну. Я также рассказал ей о рекомендации Ван Хелзинка, и та не стала протестовать. Хотя Люси и казалась невероятно уставшей, спать она не собиралась. Наоборот, когда сонливость одолевала ее, она будто бы вздрагивала всем телом в попытке одолеть сон. Я понял, что по какой-то причине она не хочет засыпать, а потому спросил ее об этом.
— Мои сны — настоящие предвестники ужасов. Я боюсь засыпать!
— Что это значит? Я вас не понимаю.
— Я и сама не понимаю. Но будто бы эти сны и приносят мне слабость.
— Тогда, уверяю вас, сегодня вы можете спать спокойно. Если я замечу у вас признаки кошмаров, то тотчас разбужу вас.
— Я верю вам.
После этих слов она успокоено вздохнула и вскоре действительно отошла ко сну. Я честно продолжаю сторожить ее сон, пристально наблюдая за изменением состояния больной. Но я не вижу ничего подозрительного. Ситуацию усугубляет и то, что я не знаю, что должен увидеть. Что такое страшное заметил мой друг? Это травма? Болезнь? Психоз?
3 часа ночи.
Не знаю, важно ли это, но в окно настойчиво бьется летучая мышь. Я даже в какой-то мере благодарен ей за то, что она не дает мне спать. Мельтешение этой летучей твари навело меня на мысль, что состояние мисс Люси может быть вызвано укусом подобного существа и последующим заражением или же вирусом, распространившимся из раны на шее. Но почему тогда мой друг настаивает на столь экстравагантных методах лечения?
Дневник Люси Вестенра
25 августа
Сегодня проснулась поздно. Меня разбудил доктор Сьюард. Вид у него был несколько разбитый, но он искренне обрадовался тому, как свежо я выгляжу с утра. Он сообщил мне, что Мина ушла несколько часов назад, странно веселая и нервная. Впрочем, как заверил меня доктор Сьюард, она не забыла поинтересоваться моим здоровьем.
За завтраком я спросила, спит ли еще доктор Ван Хелзинк, но получила отрицательный ответ. Оказывается, после своего ночного бдения этот пожилой доктор так и не ложился спать, а отправился в город за каким-то лекарство. И всё ради меня!
Ближе к обеду доктор Ван Хелсинг вернулся. Он принес большой букет симпатичных белых цветов, один из которых тут же вручил мне.
— Это лучшее для вас лекарство, — торжественно сообщил мне доктор, но не успела я испугаться, что мне придется есть эти цветы или пить какой-то отвратительный настой, как он уверил меня, что достаточно будет лишь вдыхать запах цветов и держать их при себе.
Я начала рассматривать эти цветы, и меня тут же охватила досада:
— Это ведь самый обыкновенный чеснок! Зачем же вы так шутите со мной!
Но удивительно: Ван Хелзинк ответил мне совершенно серьезно и даже с некоторым порицанием:
— Я бы и не подумал насмехаться над вами. Прошу вас слушаться моих рекомендаций и не спорить со мной. Хотя бы ради тех, кто вас окружает. Я желаю вам только добра; поверьте мне, прошу, в этих цветах ваше спасение.
Затем он сам сплел мне венок и разложил цветы по всей комнате. Пока он раскладывал цветы, он строго-настрого запретил кому-либо рассказывать о моем «лекарстве». Как выразился доктор, «чтобы не смущать и не расстраивать» остальных. Всё это кажется мне пугающим и странным. Но я доверяю моему другу доктору Сьюарду, и раз он верит этому старику, то верю и я.
Когда я кивнула в согласии с его требованием молчать, Ван Хелзинк тут же обратился к доктору Сьюарду:
— Идем со мною, друг Джон, и помоги мне осыпать комнату чесноком, присланным из Гарлема. Мой друг Вандерпуль разводит эти цветы в парниках круглый год. Мне пришлось вчера телеграфировать ему — здесь нечего было и мечтать достать их.
Весь день я проходила словно сказочная фея, с белыми венками на голове и на шее. На недоумение матери я сказала, что готовлюсь таким образом к свадьбе и хочу показаться жениху в столь романтичном образе, а не больной страдалицей, которой он видел меня на днях.
Вскоре прибыл Артур, а с ним и его друг мистер Моррис. Как оказалось, мои доктора позвали их, чтоб и дальше стеречь мой сон. Как много людей готовы идти ради меня на такие жертвы. Я так счастлива, и вместе с тем мне невыносимо печально.
Меня уже ждут к ужину. А затем, я думаю, мы все сядем в гостиной и за приятной беседой хотя бы на пару часов забудем обо всех этих странностях и ужасах.
Дневник доктора Сьюарда
25 августа
Поступки профессора были, конечно, чрезвычайно странны; я не нашел бы этого ни в какой медицинской книге: сначала он закрыл все окна, заперев их на затвор; затем, взяв полную горсть цветов, он натер ими все щели, дабы малейшее дуновение ветра было пропитано их ароматом. После этого взял целую связку этих цветов и натер ею косяк двери и притолоку. То же самое сделал он и с камином.