Стол накрыли льняной, расшитой скатертью, рядом поставили три стула с высокой спинкой, перенесенных из Большого Зала (трапезничать там вместе со всеми Лисса решила лишь по седьмицам да по праздникам). На стены повесили два плотных гобелена с головой лютоволка, и комнатка враз обрела весьма уютный вид, чему способствовал и плящущий огонь в камине.
Всего одна трапеза здесь доказала, что муж ее был в чем-то прав в своей нелюбви к Большому Залу. Было очень уютно есть без воинов замка, слуг и замковой челяди. И не просто в комнатах семьи, а вот так, в небольшом округлом помещении. Именно там они и были – Лисса, Фрерин и Асти, – уединенно и тихо обедая, когда в комнатку вошел бейлиф замка, чем-то явно озабоченный. Подойдя к Фрерину, мужчина наклонился и что-то тихо сказал мужу Лиссы. тот враз переменился в лице.
— Что? – немного испуганно спросила девушка. – Что-то случилось?
Фрерин встал, нервно кивнув.
— Да, – ответил он, повернувшись к бейлифу. – Где этот человек?
— В Большом Зале, сир, – отвечал бейлиф. – Я распорядился принести ему подогретого вина и поспешил к вам.
— Фрерин, какой человек? – Лисса забеспокоилась.
Кто-то приехал? Из Винтерфелла?! Не дай Семеро, что приключилось с Арьей!
— Некий Джорах Мормонт. Он говорит… что знает о Фили, - в волнении отвечал Фрерин.
Фрерин стремительно вышел из комнаты, и Лисса, вскочив, бросилась за ним. В сердце Лиссы загорелась надежда, что племянник мужа жив. Это было бы истинным облегчением для нее, ибо видеть как переменился муж после горьких поисков было тяжело. Он стал резким и таким нетерпимым! Таким… чужим?
Фрерин лишь огромным усилием заставил себя не сорваться в бег, идя по коридорам. Лисса, что поспешно шла рядом, тоже, самим своим присутствием, сдерживала его порыв, но даже так они скоро достигли Большого Зала.
Ни он, ни Лисса, не видели лица бейлифа, весьма довольного собой и невольно ухмыляющегося в свои пышные усы.
Высокий мужчина в потертом старом плаще, поднялся из-за длинного стола, стоило всем троим войти, и с достоинством поклонился хозяину и леди замка. Но, этого даже не заметили. Лисса охнула, а Фрерин, на миг замерев как вкопанный, вихрем бросился вперед и схватил в охапку… маленького светловолосого мальчика.
— Фили!! Живой, Львенок! – радостно воскликнул Фрерин, сжав мальчика в крепких объятиях, а Лисса улыбнулась сквозь слезы, приложив ладонь к губам.
Живой… и здоровый.
Бейлиф светился радостью, стоя в стороне и почти благодушно подарил выскочившему из-за спины сыну несильный подзатыльник. Рон потер затылок, пригнув голову, но и не подумал убраться прочь. Раньше он не видел детей гномов! А интересно…
— Живой… – выдохнул Фрерин, неверяще погладив золотые спутанные кудряшки, и мальчик смущенно опустил голубые глаза вниз.
— Дядя? – тихо сказал он. – Я помню… это вы подарили мне свисток.
Однажды, Фрерин все же смог подойти к Фили и Кили, когда они возвращались с занятий. Фили на что-то рассердился и отстал от младшего брата в коридоре, оставшись один. Вот тогда Фрерин и подошел к нему, надеясь, что темнота скроет черты его лица… а он запомнил его. Сердце Фрерина сладко заныло от счастья. Помнит… помнит!
Джорах с мягкой улыбкой смотрел на них. Лисса была первой, что обратила на него внимание.
— Сир, благодарю вас за эту радость, – искренне сказала она, подходя к мужу, и становясь рядом. – Мы с мужем в долгу перед вами.
Фрерин, усадив Фили на сгиб локтя, посмотрел на Джораха.
— Кто вы? Как мне благодарить вас за него? Вы спасли жизнь моего племянника, – сказал и он.
Джорах покачал головой.
— Я Джорах мормонт с Медвежьего острова. Не стоит благодарностей… я не спасал мальчика. Я всего лишь привел его сюда.
— Этого достаточно, – возразил Фрерин.
Джорах полагал иначе, но никто и слушать его возражений не стал. В единый миг его назначили другом и оставили на ночь. Фрерин хотел знать, как он нашел Фили и почему не привел сразу. Джорах ответил на его вопросы, но умолчал о Милраде и Велене, как просила последняя. Фрерин не стал пытать о них Мормонта, подумав о плохом исходе и не желая портить радость от обретения племянника. И этому Мормонт только был рад. Трудно было бы лгать, и так неловко было принимать благодарности и дары. Но отказываться от последних в Долгую Зиму он не смог. Был бы он один и достаточно богат… тогда бы не взял ничего. Но теперь в его доме кроме двух стариков и одного мальчишки-полувеликана, были и Велена с сыном. На всех просто не хватило бы еды.
Фрерин щедро дал Джораху туго набитый золотом кошель и подарил коня из конюшен. Не обычную крестьянскую тягловую клячу, а рыцарского. Да продав одного его, Джораху хватило бы без труда прожить Зиму и даже прикупить десяток крестьян-крепостных!
Стоит ли говорить, что уже он был благодарен Фрерину и с чистым сердцем покинул Винтеррайс?