— ВОО-О-Н! БЕСТЫДНИЦЫ!!
Лисса вздрогнула и удивленно посмотрела на дверь.
— Кто это?
— Полагаю, — проговорил, пылая алыми кончиками ушей, сир Фрерин. – Это мой брат.
Лисса долгий миг осознавала происшествие и что оно может означать.
— У вас нет этого обычая… — очень тихо сказала она, посмотрев на Фрерина.
— Врываться к чужому голому мужчине, принимающего ванну? – мрачно спросил тот, даже не думая вынимать из воды левую руку. – Нет, юная леди!
Вот теперь уже Лиссе стало стыдно. Можно подумать, она здесь по своей воле!
— По обычаю Севера, дочь лорда должна проявить заботу и внимание к своему жениху. Ведь после свадьбы жена всегда помогает мужу принять ванну, — ровно проговорила она. — Моя мать прислала меня к вам, и полагаю, мой отец знает об этом… а к уважаемым гостям присылают слуг и служанок.
Из-за двери послышался еще один чей-то возмущенный возглас. И Лисса сразу угадала, что на сей раз он принадлежал седобородому мейстеру сира Торина. Ох, как же неловко…
Черноволосый сир Фрерин отчетливо скрипнул зубами, мрачнея.
— Полагаю, вашим родным необязательно знать, что вас здесь не было, — процедил он, не глядя на девушку.
Лисса покачала головой.
— Им донесут, что гости прогнали слуг… и что я ушла слишком скоро.
Гном молчал долгие мгновение и лицо его явно было злым. Но Лисса догадывалась о его мыслях и чувствах. Вряд ли она сама причина этой злости. Они оба жертвы этого обычая и по воле своих родных они оказались здесь, в этой комнате.
— Вы еще не моя жена… — очень тихо, но жестко и чётко отчеканил черноволосый гном. — Я ГОЛЫЙ понимаете ли вы?!
Лисса в смущении отвела взгляд… и тут же наткнулась на лежащие на низкой скамеечке у камина полотенца. Положив губку на широкий бортик деревянной ванны, девушка подошла к скамейке и взяла верхнее полотенце.
Да, это было именно то, что могло их выручить.
— Вот, — сказала она, вернувшись. – Оберните его вокруг бедер.
Резко и зло выдохнув, Фрерин нехотя выхватил из ее рук полотенце и неловко встал, прикрывшись им. К сожалению, обернуть полотенце вокруг бедер одной левой рукой было задачей неудобной и скулы мужчины разгорелись еще сильнее. Лисса в этот миг демонстративно отвернулась, решив добавить на губку еще немного мыла. И гном был ей за это почти благодарен.
Когда она вновь повернулась к нему. Полотенце уже было надежно обернуто вокруг бедер мужчины, прикрывая срамное место. Не то, чтобы Лисса не догадывалась, что скрывает полотно полотенца, но… так было как-то… легче? Менее неловко?
Подойдя, девушка молча стала намыливать тело мужчины губкой. Тот тоже молчал, кусая губы.
Широкие плечи…
Сильные, жилистые руки…
Грудь, с темными сосками и покрытую темными редкими волосами.
Дойдя до спины, рука Лиссы дрогнула. Уродливые длинные полосы шрамов, что мог оставить лишь кнут. На душе стало нехорошо… да, крестьян Старков и слуг, да иногда и сами стражники замка бывало наказывались ударами кнута.
Может это и было оправдано, и так и поддерживается везде порядок… но душа Лиссы не желала принимать этого. И каково благородному сиру Фрерину было пережить это унижение?!
Лисса заставила себя не медлить и продолжить свое занятие. Не стоит давать понять, как ее задело его боль в прошлом. Но как бы ей хотелось стереть те шрамы с его спины!
После она помогла ему намылить волосы и тщательно промыла их чистой горячей водой. Над камином висел большой чайник: достаточно было лишь слегка наклонить его и можно было налить в черпак еще горячей воды, разбавить ее холодной водой из ведра рядом с ванной, и прополоскать тяжелые смоляные кудри. Вытерев их вторым малым полотенцем, девушка взяла из стопки последнее – самое большое, – полотенце и развернула его.
— Позвольте, сир, я вытру вас, — проговорила она.
Фрерин коротко посмотрел на нее, и покинул ванну. Девушка вытерла его насухо и завернула в теплое полотенце.
— Вот и все, сир, — проговорила она. — Теперь мы можем заняться вашей рукой. Вам надо сменить повязку.
— Нет, — отрезал мужчина. – Мне не нужна ваша помощь в этом, леди. Если вас тревожит моя рана, позовите своего мейстера или доверьте это дело вашей служанке! Которая не особо торопиться выполнить ваше поручение!
Это было… грубо.
— Я столь неприятна вам? – оскорбленно спросила Лисса, возмущенно подняв на него глаза.
Карие глаза с какой-то злой болью посмотрели в её серые…
— Вам лучше уйти, — сухо уронил он. – Сейчас же.
Это прозвучало как… да. Как простое «вон».