Когда я вступаю в притвор, гости поворачиваются к нам. Я стараюсь не отводить взгляда от витражного окна за позолоченным алтарем в восточном конце церкви – какой шедевр, пока мы с Биллом идем по длинному проходу. Мы проходим первую из многочисленных готических арок, осеняющих проход, без инцидентов, пока я не узнаю в толпе достопочтенного лорда-канцлера, Дэвида Ллойд Джорджа[22]. Я медлю.
– Дыши, Клемми, дыши, – шепчет мне на ухо Билл.
Когда дыхание мое не становится глубже, а шаги замедляются, он снова шепчет, подражая легкому шотландскому мелодичному акценту нашей бабушки:
– А то в ухо дам.
Слова его настолько неожиданны и неуместны, что я начинаю хихикать. Мои плечи вздрагивают в знакомом семье приступе хохота, но прежде, чем он вырывается наружу, Билл щиплет меня за руку.
– Даже не пытайся, Клемми, – шепчет он.
Благодаря брату я беру себя в руки. Мы двигаемся дальше по проходу, порой кивая гостям, которых узнаю. Когда мы подходим к первому ряду скамей, я вижу, каким взглядом смотрит на меня мать Уинстона. Ее новый муж, Джордж Корнуоллис-Уэст, почти ровесник Уинстона, подозрительно отсутствовавший на уикенде в честь нашей помолвки в Бленхейме, даже не удосуживается повернуть ко мне голову. В отличие от него мне тепло улыбается брат Уинстона Джек, такой красивый со своими пышными усами, и его новая жена Гуни с красивым тонким лицом, обрамленным блестящими темно-каштановыми волосами. Мои родственники, не столь многочисленные по сравнению с семьей жениха, расплываются в сияющих улыбках по мере моего приближения, включая мою величественную бабушку, чье поведение обычно полно шотландского стоицизма, и леди Сент-Хелиер, которая усмехается мне, наслаждаясь той ролью, которую она здесь играет. Даже мама, очаровательная в шелковом платье сливового цвета, отороченном белым мехом, улыбается, хотя я скоро нахожу более вероятный источник ее радости, чем собственная дочь. Она переставила сиденья в церкви так, чтобы рядом с ней, на самом видном месте находился Олджернон Бертрам Фримен-Митфорд, первый барон Ридсдейл; он муж сестры моей матери и человек, которого слухи долго называли моим настоящим отцом.
Билл сжимает мою руку, без единого слова понимая мою реакцию. «Я не дам маме испортить мой день», – думаю я, когда мы подходим к алтарю. И я поворачиваюсь к Уинстону.
Сквозь облако моей фаты я рассматриваю нареченного. Рядом со своим шафером, усатым лордом Хью Сесилом, Уинстон сморится скорее плотным, чем высоким, как я его себе представляю, но это неважно. Подмигивание и полуулыбка – только для меня одной. И с его живым умом, горячими идеалами и покоем, который мы находим друг в друге, он – мой дом. Тот, который я искала всю жизнь.
Мы улыбаемся друг другу как дети, и все тревоги нынешнего дня исчезают. Несколько секунд существуем только мы двое.
Наш молчаливый разговор – в настоящей тишине всей церкви – прерывает, намеренно прокашлявшись, сочетающий нас браком епископ Уэллдон. Как бывший директор частной школы в Харроу, он хорошо знает Уинстона и начинает длинную речь о моем будущем муже и святости брака. Я боюсь, что он может даже не упомянуть меня в этой речи в день моего венчания, ни больше, ни меньше, но, наконец, я слышу свое имя и слово «жена», но только в контексте незаметного влияния, которое жена может оказать на своего мужа-политика.
Мы с Уинстоном ждем завершения длинной речи епископа Уэлдона, больше монолога, чем проповеди, чтобы обменяться клятвами. Когда Уинстон повторяет свой обет влюбленным голосом, я вижу слезы в уголках его глаз, и мне приходится сдерживаться, чтобы не разрыдаться самой. Церемония заканчивается коротким поцелуем, после которого мы с Уинстоном стоим с пылающими щеками и, сияя, смотрим друг на друга. Пока епископ не прерывает нас, решив, что алтарь в день нашего венчания – подходящее место поговорить со своим старым учеником.
Пока я вежливо жду конца их несвоевременного разговора, я смотрю вдоль прохода поверх голов наших гостей на витражное окно в восточном конце церкви. Яркий портрет королевы Елизаветы I немигающе смотрит на меня. Самая долго царствующая монархиня Англии никогда бы не потерпела, чтобы ее вот так заставляли ждать, и мне кажется, будто она отчитывает меня за то, что я позволяю епископу вот так испортить мой день.
22
Дэвид Ллойд Джордж, 1-й граф Дуйвор, виконт Гвинед (17 января 1863–26 марта 1945) – британский политический деятель, последний премьер-министр Великобритании от Либеральной партии (1916–1922). Близкий друг Уинстона Черчилля. Единственный премьер-министр Великобритании, не совмещавший данный пост с постом лидера одной из политических партий страны.