Она утверждала с полной определенностью, что он не знал и знать ничего не мог ни о беременности Эйлин, ни об аборте, который та вынуждена была сделать.
Везет же таким, как этот Холстед.
Миссис Лессер с шестого этажа подтвердила, что Луиза с Арнольдом пришли к ним примерно без четверти пять в ту пятницу. Они остались на обед, а потом играли в карты. Значит, он никак не мог оказаться даже рядом с книжным магазином, в котором было совершено убийство.
Да, везет мистеру Холстеду.
Ведь ему теперь будет предъявлено обвинение всего лишь в изнасиловании малолетней, за что ему предстоит отсидеть в тюрьме каких-то там двадцать лет.
Глава 14
Дело умирало, как умерли до этого его жертвы.
Оно было мертво, как внезапно налетевший со своими студеными ветрами ноябрь, заморозивший и город, и его обитателей, стянувший ледяным покровом реку.
Однако те, кто изо дня в день приходил на работу в дежурку Восемьдесят седьмого участка, никак не могли избавиться ни от этого холода, ни от этого дела. Они как бы таскали его за собой весь день, а потом – уносили домой, куда они возвращались на ночь, не в силах стряхнуть с себя этот тяжелый мертвый груз. Дело умерло, и они прекрасно понимали это.
Но ведь умерло не только дело, умерла еще и Клер Таунсенд.
– И все-таки это имеет отношение к ней! – сказал Мейер жене. – Иначе и быть не может, правда?
– Прекрасно может, – сердито возразила Сара. – Оно может быть связано с сотней других вещей. Но вы все прямо с ума посходили. Убили девушку Берта, и вы просто зациклились все на этом.
В разговорах с Сарой Мейер редко когда выходил из себя, но дело это держало его в постоянном нервном напряжении, а кроме того, стручковая фасоль сегодня была так разварена, что превратилась в какую-то кашу.
– Тоже мне – нашелся знаток! – воскликнул он. – Ты кем себя воображаешь – Шерлоком Холмсом, да?
– Не кричи на маму, – сказал Аллан, старший из его сыновей.
– А ты заткнись и кушай свою фасоль! – заорал на него Мейер. Повернувшись к Саре, он сказал: – Тут столько всего намешано! Эта беременная девчонка, этот...
Сара бросила обеспокоенный взгляд на детей и сделала предупреждающий знак Мейеру.
– Ну, ладно, ладно, – сказал он. – В конце концов, если они до сих пор не знают, откуда берутся дети, то пора бы им это уже рассказать!
– А откуда берутся дети? – спросила Сюзи.
– А ты лучше помалкивай и ешь фасоль, – ответил Мейер.
– Вот-вот, так ты возьми и объясни им, откуда дети берутся, – сердито сказала Сара.
– Пап, пап, а откуда, скажи, пап?
– Это сам Господь вознаградил мужчин прекрасными, все понимающими, заботливыми и терпеливыми созданиями, которые зовутся женщинами, детка. И он наградил этих милых, умных, все понимающих созданий способностью производить на свет Божий еще и деток, на радость мужчинам, чтобы они могли, возвратившись с работы, радоваться жизни в окружении своих детей.
– Да, но откуда все-таки они берутся? – добивалась своего Сюзи.
– А об этом ты спроси у своей мамочки.
– А у меня может быть ребеночек? – поинтересовалась Сюзи.
– Нет, деточка, – сказала Сара. – Это когда вырастешь.
– А почему сейчас нельзя?
– Заткнись, Сюзи, – строго потребовал Джефф, который был на два года ее моложе. – Ты что, все не знаешь?
– Сам молчи, – сказала Сюзи. – И нужно говорить не “все не знаешь”, а “ничего не знаешь”. Понял?
– Молчи, дура, – лаконично порекомендовал ей Джефф, уминая фасоль.
– Не смей говорить сестричке такие слова, – сделал ему замечание Мейер. – Ты, Сюзи, не можешь иметь сейчас ребеночка, потому что ты еще маленькая. Вот подрастешь и станешь женщиной. Такой, как твоя мамочка, которая так хорошо понимает, что когда ее муж весь день как проклятый крутится на работе...
– А что я такого сказала? Я только сказала, что вы сейчас не можете составить себе ясного представления об этом деле. Все вы так хотите рассчитаться с убийцей Клер, что только и выискиваете любые способы хоть как-то связать с нею все подряд, а из-за этого не замечаете всех остальных возможностей и упускаете их.
– А может, ты не откажешь в любезности просветить меня насчет того, что это за остальные возможности, которые мы упускаем? Мы до конца разработали все возможные варианты и всюду уперлись в тупик. Мы ведь занимались не только Клер. Мы проверили всех, кто хоть как-то был причастен к этому делу или мог быть причастен к нему. Всех – понимаешь? Убитых, членов их семей, их родственников и даже друзей. И только когда ничего не нашли, то снова вернулись к Клер, Гленнонам, к доктору Мэдисон и...
– Я все это слышала уже сто раз, – сказала Сара.
– Ну, можешь послушать и в сто первый – от этого никто не умирает.
– Мам, можно выйти из-за стола? – спросил Аллан.
– А ты что – не хочешь кушать сладкое?
– Я хочу посмотреть “Королеву прерий”.
– “Королева прерий” подождет, – сказала Сара.
– Мама, передача начинается...
– Подождет. Ты будешь кушать сладкое.
– Да пусть идет, он же любит эту программу, – сказал Мейер.
– Послушайте, детектив Мейер, – сердито сказала Сара, – может, вы и считаетесь у себя в участке большой шишкой и командуете преступником как угодно, но здесь, за столом, я – хозяйка, и я не позволю, чтобы семья разбегалась прямо за обедом кто куда, если на приготовление этого обеда я потратила целых три часа и...
– Если бы ты потратила чуть меньше, может быть, у тебя не пригорела бы фасоль, – сказал Мейер.
– Фасоль не пригорела!
– Ну, так разварилась!
– Но не пригорела. А ты, Аллан, не ерзай, а сиди как положено. И ты будешь кушать у меня это сладкое, даже если лопнешь от него!
Семья завершила обед в полном молчании. Дети вышли наконец из-за стола, и висящая в воздухе обида переместилась из столовой к гостиную, к телевизору.
– Не сердись, пожалуйста, – сказал Мейер.
– Да что ты, это мне не нужно было вмешиваться в твои дела.
– А знаешь, может быть, мы и в самом деле чего-то не замечаем, – сказал Мейер. – Может, ответ лежит у нас прямо перед носом, а мы его не видим. – Он тяжело вздохнул. – Знаешь, Сара, я ужасно устал. Господи, до чего же я устал.
Стив Карелла взял чистый лист бумаги и напечатал крупными буквами в разрядку: О’ББИВЩИК. Ниже он стал выписывать столбиком: “столяр”, “краснодеревщик”, “плотник”, просто “оббивка”.
– Честное слово, я не могу придумать, кто еще может заниматься обивкой, – сказал он Тедди, которая, склонившись у его плеча, смотрела на листок бумаги. Она потянула к себе листок и написала на нем “мебельщик”, а потом пододвинула листок к Карелле и вопросительно поглядела на него.
Карелла задумчиво кивнул.
– Тоже подходит, – сказал он неуверенно. Потом он отодвинул листок в сторону и посадил Тедди к себе на колени.
– Знаешь, я все чаще начинаю думать, что это слово вообще не имеет никакого отношения к этому проклятому делу.
Тедди, внимательно следившая за его губами, отрицательно покачала головой.
– Ты считаешь, что оно все-таки имеет к нему отношение? – спросил он.
Тедди утвердительно кивнула.
– Да вроде бы должно быть связано, правда? С чего бы это умирающий человек твердил его при последнем издыхании? Но, знаешь, Тедди, в этом деле припутано еще столько всего разного. Взять хотя бы историю с Клер. Здесь уж наверняка...
Тедди внезапно закрыла ему руками глаза.
– Что?
В ответ она закрыла руками свои глаза.
– Ну, что ж, может быть, мы и в самом деле слепые, – сказал он со вздохом и снова взялся за лист с написанными на нем словами. – Ты думаешь, что в этом чертовом слове действительно кроется какая-то загадка? Но разве станет задавать загадки умирающий? Зачем? Он скажет то, о чем думает. Разве не так? О, Господи! Я уже совсем ничего не понимаю.