– Пожалуй, мне пора уже идти, – сказал он. – Судя по запаху, я помешал вам готовить обед?
– Отец скоро вернется с работы, – просто ответила Клер. – Мать у меня умерла, поэтому, когда я пораньше возвращаюсь с занятий, стараюсь приготовить что-нибудь домашнее.
– И так бывает каждый вечер? – спросил Клинг.
– Простите, что вы сказали?..
Он не знал, стоит ли продолжать в том же духе. Она не расслышала его слов, и все еще можно было спустить на тормозах. Но он решил не отступать.
– Я спросил: “И так у вас каждый вечер”?
– Что “каждый вечер”?
Нет, она явно не стремилась облегчить ему задачу.
– Я спрашиваю, каждый ли вечер вы заняты приготовлением обеда? Или, может, у вас все-таки бывают свободные вечера?
– О, свободные вечера у меня выпадают довольно часто, – отозвалась Клер.
– А может быть, в какой-нибудь из таких вечеров вы согласились бы где-нибудь пообедать?
– Вместе с вами, так вас следует понимать?
– Разумеется. Именно это я и имел в виду.
Клер Таунсенд окинула его долгим и внимательным взглядом.
– Нет. Я не думаю, – отозвалась она наконец. – Простите. Большое спасибо, но, ей-богу, не стоит.
– Ну что ж... – Клинг внезапно почувствовал себя последним идиотом. – Я... я так полагаю, что мне пора идти. Большое спасибо за коньяк. Очень рад был познакомиться.
– Да, – сказала она безразличным тоном, и он тут же припомнил, как в разговоре она вскользь заметила, что можно быть с кем-то рядом и в то же время находиться очень далеко. И сейчас ему вдруг стало ясно, что именно она имела в виду, потому что в этот момент она была где-то страшно далеко. И ему очень хотелось бы знать, где именно. Ему вдруг страшно захотелось это знать, это было просто необходимо, потому что, как ни странно, он захотел там быть вместе с нею.
– До свидания, – сказал он.
В ответ она только улыбнулась и закрыла за ним дверь... Да, он помнил все это поразительно точно. Сейчас он сидел в меблированной комнате, которая считалась его домом. Окна были распахнуты. За окнами был октябрь, заполненный шумом ночного города. Он сидел на жестком стуле и невидящими глазами смотрел сквозь раздвинутые занавески, которые чуть колыхались под дуновением ветерка, необыкновенно теплого для этого времени года. Он смотрел сквозь занавески, сквозь окно, сквозь весь этот город, не видя ни светящихся вдалеке окон, ни отблесков неоновых реклам в темном небе, ни огней городских улиц, ни мигания красно-зеленых огоньков на борту пролетающего где-то в черном небе самолета, ни жизни за окном...
Неожиданно взгляд его зафиксировал слово “СПРАЙ” на световой рекламе, расхваливающей... новую сковороду, что ли? Господи, опять этот “СПРАЙ”.
Первое их свидание завершалось явно неудачно. Они вместе провели весь вечер и теперь сидели в ресторане, расположенном на крыше одного из лучших отелей города, глядя на протекавшую внизу реку, вдали за рекой вспыхивала реклама.
Сначала появлялось одно слово “СПРАЙ”.
Потом появлялась фраза: “СПРАЙ ДЛЯ ЖАРКИ”.
На смену приходила другая фраза: “СПРАЙ ДЛЯ ВЫПЕЧКИ”.
А после этого вновь загоралось “СПРАЙ”.
– Ты что будешь пить? – спросил Клинг.
– Виски с лимонным соком, – сказала Клер.
– Коньяку не хочешь?
– Может, потом.
К их столику подошел официант.
– Для начала что-нибудь выпьете, сэр? – спросил он.
– Виски с лимонным соком и мартини.
– Лимонад подать?
– Лучше маслины, – сказал Клинг.
– Благодарю вас, сэр. Не желаете ли ознакомиться с меню?
– Мы посмотрим его после того, как выпьем. Правда, Клер?
– Да, конечно, – сказала она. Они какое-то время просидели молча. Клинг задумчиво глядел вдаль.
“СПРАЙ ДЛЯ ЖАРКИ” загорелось в ночном небе.
– Клер?
– Да?
“СПРАЙ ДЛЯ ВЫПЕЧКИ”.
– Ничего у нас не получилось, правда?
– Не нужно об этом, Берт.
– Дождь... а потом еще и этот дурацкий фильм. Мне хотелось бы, чтобы все было совсем не так. Я хотел...
– А я знала, что все именно так и получится, Берт. Я даже пыталась сказать тебе об этом, предупредить тебя, разве не так? Разве я не говорила тебе, что я – самая скучная девушка в мире? И зачем тебе только понадобилось настаивать на своем? А теперь я чувствую себя как-как...
– А я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, – горячо проговорил он. – Я просто хотел предложить тебе сейчас, чтобы мы... чтобы мы просто начали все сначала. Вот прямо с этого момента. Постараемся забыть, как было до этого... начнем так, будто мы только сейчас встретились?
– Ох, да к чему все это?
– Клер, – сказал он вдруг спокойным тоном, – скажи, пожалуйста, что это, черт побери, творится с тобой?
– Ничего не творится.
– А куда это ты все время пропадаешь?
– Что?
– Где ты сейчас на самом...
– Прости, пожалуйста. Я не думала, что это так заметно.
– Очень даже заметно, – заверил ее Клинг. – Кто он?
Клер вдруг пристально посмотрела на него.
– А знаешь, ты гораздо проницательнее, чем я думала.
– Для этого не нужно особой проницательности, – сказал он. Голос его звучал очень огорченно. Казалось, что это косвенное подтверждение его подозрений лишило его желания продолжать борьбу. – Я ничего не имею против того, что ты не предала пока огню прошлых увлечений. Очень многие девушки...
– Тут все иначе, – прервала она его.
– Так поступают многие девушки, – он все же решил договорить. – Парень просто смоется от них, а то бывает, что просто как-то все не заладится.
– Так ведь без особых причин кончаются многие...
– Здесь все иначе! – резко сказала она и, взглянув на нее через стол, он вдруг обнаружил, что глаза у нее полны слез.
– Послушай, я совсем не хотел...
– Берт, прекрати, я тоже не хочу, чтобы...
– Но ты ведь сама сказала, что дело... дело тут в парне. Ты же не станешь отрицать...
– Ну что ж, хорошо, – сказала она. – Все так, Берт. – Она прикусила губу. – Все равно, парень был. И я была влюблена в него. Мне было семнадцать – я была такого же возраста, как и эта несчастная Дженни Пейдж, о которой ты меня расспрашивал. А ему было девятнадцать. У нас все это произошло как-то сразу... ты, наверное, знаешь, что такое случается, правда, Берт? Вот именно так произошло и у нас. Мы с ним строили массу планов, таких чудесных планов. Мы были молоды, полны энергии, а кроме того, мы были влюблены друг в друга.
– Я пока что... ничего не понимаю... – сказал он.
– Он был убит в Корее.
За рекой в черном небе вспыхнула надпись: “СПРАЙ ДЛЯ ЖАРКИ”.
И слезы. Это были горькие слезы, которые сначала текли очень медленно, с трудом пробиваясь сквозь плотно сжатые веки и прокладывая дорожки по щекам. Плечи ее как-то опустились, она сидела неподвижно, положив руки на колени, как будто окаменев. Потом слезы потекли быстрее, свободнее, а плечи совсем поникли. Никогда раньше он не видел такого откровенного горя. Он отвернулся в сторону. Ему неудобно было наблюдать за ней. Она тихо всхлипывала какое-то время, потом слезы прекратились так же внезапно, как и появились, и лицо ее стало таким же чистым и ясным, как улица, омытая теплым летним ливнем.
– Извини, я очень сожалею, – сказала она.
– Ну что ты.
– Мне давно следовало выплакаться.
– Может быть.
Официант принес заказанные ими напитки. Клинг поднял бокал и сказал:
– За начало новой жизни.
Клер изучающим взглядом поглядела на него. Прошло время, прежде чем она взяла свой бокал и, коснувшись им бокала Клинга, повторила: