После похорон Стасечка переехала в их с бабушкой квартиру со всеми платьями, пудреницами, халатиками, туфельками и духами. Как выяснилось, она давно уже у приятельницы жила. Наверное, очередного любителя на тот момент не сыскалось… Упал спрос на розовое мясцо, не так молода была Стасечка. Еще каких-то три года, и вдарит сороковник неумолимый.
Катя смирилась. А что было делать? Квартира и ее тоже была, Стасечкина. Она в ней родилась, выросла. Опять же прописана была… Никуда не денешься, пришлось терпеть. Приспосабливаться как-то к вражескому присутствию.
В то лето Катя поступила в медицинский. И сама удивилась, что поступила, все экзамены на пятерки сдала. Наверное, потому, что бабушка мечтала про медицинский. Хотела видеть внучку врачом в качестве компенсации за легкомыслие дочери. Еще бы – такая серьезная профессия! Серьезнее некуда! Конкурс был огромный, но она все равно поступила.
Правда, обрадовать хорошей новостью было некого. Особо близких подруг у нее не образовалось, не умела она дружить. Все время подвоха ждала, не верила никому. Тем более, все одноклассницы были в курсе про «Стасечкину жизнь»… Стасечка, Стасечка! Всю картину жизни портила ей Стасечка. И в тот день, когда увидела свою фамилию в списках зачисленных и вернулась домой, Стасечка так же сидела перед зеркалом, накручивала волосы на щипцы. Тогда они были не белые, а ярко-рыжие. Стасечка на Пугачеву равнялась. Выслушала Катины новости, пропела, как обычно, удивленно-насмешливо:
– В институ-у-у-ут? В медицински-и-и-ий? Врачом будешь, да-а-а-а?
Катя вздохнула, сжала зубы – ну вот что с нее взять, как с ней разговаривать?.. Не получалось у нее привыкнуть к этой тональности, к этой уничижительной снисходительности в голосе, которая вгрызалась обидой в нутро, разрывала на части. Это ведь еще уметь надо – ввинтить в голос такую фишку обидно-насмешливую, от которой горло перехватывало желчным спазмом. Еще и взгляд прибавить Стасечкин хитренький, востренький, и губки бантиком, и подрисованную бровку дугою на взлете. Фу…
Да, лучше не вспоминать об их совместном со Стасечкой проживании. «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань», – хорошо сказал классик. Тем более, если трепетная лань заняла собою почти все квартирное пространство. Даже на кухню нельзя было лишний раз войти – насквозь пропахла сладкими Стасечкиными духами. В чай она себе их добавляет, что ли?
Катя старалась как можно меньше бывать дома. Устроилась на ночную работу – сторожихой в детский сад. Место хорошее, сиди себе в тепле, зубри анатомию. Бабушка так хотела, чтобы она стала врачом! Уважаемым человеком! Хотя уже на первом курсе Катя поняла – явно ошиблась с выбором профессии. Какой она, к черту, врач, уважаемый человек? От вида крови тошнит, в анатомичке в обморок падает… Но обратного пути все равно не было – поздно метаться с выбором. Надо получать заветный диплом и отправляться куда-нибудь по распределению, подальше от Стасечки… Тем более, та вовсю пыталась использовать квартиру как плацдарм для устройства привычного «содержания».
В то время в «содержателях» Стасечки числился некто Вениамин, плотный моложавый дядечка неопределенного возраста с хитрыми глазками. Когда знакомился с Катей, почему-то представился – Веник. И добавил снисходительно – не смущайся, мол, это вполне уместно… Я добр, чертовски умен и в меру легкомыслен для Веника. А еще лучше – Венички…
Ну, Веник так Веник. Пусть даже и Веничка. Ей, собственно, все равно было. Лишь бы не лез. Пришел к Стасечке – общайся со Стасечкой. Телефон в квартире есть, звони, обговаривай заранее время своих похотливых визитов. Но ведь нет же! Пришла однажды из института домой – а там Веник… Зачем, спрашивается, приходить, когда Стасечка где-то шляется? Ах, вот оно что… Оказывается, его добрая Стасечка ключами от квартиры снабдила. Ну, это уж ни в какие ворота! И как тут не вспомнишь мысленно все бабушкины слова, направленные в адрес непутевой дочери?
– …Да не хмурься, Катенька, тебе не идет… Давай лучше чаю выпьем. Я принес отличный английский чай, даже заварить успел.
– Не хочу я вашего чаю…
– Ой, как невежливо! Или ты решила, что чашка чаю из моих рук тебя к чему-то обяжет?